– То есть он должен приехать на тракторе с трактористом. Так же?
– Ну, наверно. Мы ему только показали дом, где живет тракторист и пошли назад.
– А вот этот дом… Вы что здесь живете?
– Ага.
Разговаривал со мной только тот, что был в капюшоне. Понятно, что он у них за главного. Остальные стояли молча и глядели то на нас, то куда-то вдаль поверх наших голов. Тут вмешался в наш разговор Вася Коршунов.
– Типа тут детского дома у вас?
– Типа.
Кивнул подросток.
– А что-взрослых-то не видно?
– А на хрена?
– Ну, как на хрена? Если детский дом, обязательно должны быть взрослые. Ну, заведующая там, воспитатели, завхоз, работники.
– Не! У нас тут только пацаны.
– А девочки есть?
Почему-то они засмеялись. Мне это не понравилось.
– Не. Хотя не мешало бы. Мы бы их дрючили тут в хвост и в гриву.
– На хор бы ставили, – добавил круглолицый пацан с грязными губами, тот, который стоял рядом с вожаком.
– Ну, вообще-то нехорошо это, – сказал я.
– А ты чо учителем будешь?
– Ну, почему учителем?
– Ну, типа учишь нас, что хорошо, что плохо.
Мне не хотелось с ними говорить. И вообще хотелось побыстрей уйти отсюда, от этого непонятного бревенчатого дома, в котором живут только мальчишки разных возрастов и почему-то нет ни одного взрослого. Вася, наверно, тоже испытывал подобное чувство. Он тяжело вздохнул и пробормотал:
– Что-то они долго не едут.
Я поднялся.
– Пойдем, наверно, Вася?
Вася тут же подскочил.
– Конечно, пойдем.
Мы пошли к речке. Вася шел за мной.
– Слушай! Они идут за нами, – прошептал он.
– Пусть идут! Ты же им не скажешь, чтобы они не ходили за нами.
– Странные какие-то пацаны.
– Ты хочешь сказать: хулиганы?
– Ну, если хулиганы, то ничего хорошего от них ожидать не приходится.
Речка была неширокая. Такую я за раз перенырну. А вода в ней черная. Нет! Вода-то, скорей всего не черная, но такой цвет придавал ей грунт. Издалека даже казалось, что это бежит широкая струя мазута. Машина стояла всё на том же месте. Задние колеса целиком в воде, передние наполовину. Мы с Васей остановлюсь у самой кромки воды. Услышали, как подошли пацаны.
– Крутая у вас точила! – сказал старший.
Он встал рядом со мной. От него пахло старой заношенной одеждой. Руки он держал в карманах джинсов, раздвинув фалды курки. Смуглое лицо его не выражало никаких эмоций. «Как мумия», – подумал я.