Лосток становится серьезным и медленно приближается.
– Пришел заказ на парочку амулетов для защиты, – тихо говорит он.
Кушен завороженно останавливается.
– Сколько? – хрипло спрашивает он.
– Братья попросили всего парочку, – отвечает Лосток.
– Стая? – уточняет Кушен, сердце отчаянно колотится в груди.
Лосток поводит плечом, где, Кушен это прекрасно знает, находится вытатуированное перо.
– Давай не здесь, – брат медленно кивает в сторону их квартала. Его черты застыли в мрачной серьезности, что смотрится жутко и нелепо на обычно придурковатом лице.
– Я не хочу работать на Стаю, – тихо произносит Кушен и облизывает пересохшие губы.
– Тебя никто не заставляет, – Лосток пожимает плечами. – Пошли домой, я все расскажу.
Ботинки тихо поскрипывают на подмерзшей земле. Временами попадаются вспухшие остатки асфальта, Кушен внимательно смотрит под ноги, чтобы не споткнуться.
В их квартире горит свет, мелькают силуэты.
– У нас гости? – настороженно спрашивает Кушен, ноги привычно наливаются огнем, если придется быстро и далеко бежать.
– Девчонки сидят с подружками, – отвечает Лосток.
Кушен, опасливо прислушиваясь, поднимается по истертым ступеням на третий этаж, пока до его ушей не долетает тихая музыка: вязкие звуки медленной мелодии – значит, действительно девчонки. Облегченный выдох сам по себе вырывается из его груди. Даже просто встречаться с членами Стаи не хотелось – это опасные и тупые отморозки. По крайней мере те, кто гнездится в их квартале.
Они проходят комнату заваленную всякой дрянью: грязной одеждой, покрытой пятнами засохшей еды посудой, бутылками. Девчонки сидят рядком на продавленном диване. В пепельнице уже горка окурков, в руках Лаванды дымится не обычная сигарета, а что-то покрепче, но глаза прикрыты и голова запрокинута. Рядом свернувшись клубочком спит Марка, из-под объемной футболки торчит худая лодыжка. Застывший взгляд Касси уперт в истертую листовку какой-то забегаловки. В измазанных помадой бокалах позвякивают крошки самоцветов вместе со льдом.
– Где они взяли эту дрянь? – спрашивает Кушен, но Лосток только качает головой.
– Они взрослые и сами решают, что им делать, – равнодушно роняет брат.
Взрослые… Лаванде только пару месяцев как стукнуло шестнадцать.
Кушен наклоняется, разом забирает все бокалы и идет в туалет. Одним движением опрокидывает содержимое в унитаз. Так тоже делать плохо, потому что даже крошки камней меняют что-то в мозгах людей, превращают их в безвольные куклы, но лучше это потеряется в центральной канализации, чем будет фонить дома.