– Кого? – Горничная вдруг принялась нервно теребить завязки на вороте сорочки.
– Этого афериста.
– Которого из четверых? – осторожно уточнила она.
– Того, который умеет колдовать. Остальные, мне кажется, что-то подозревают…
– Ты о муже говоришь?
– Ага, муж… объелся груш, – сцедила я одну из любимых бабулиных поговорок и посмотрела в исписанные листы.
– Хозяйка, груши вообще ни при чем, – ни с того ни с сего уверенно заявила Рая.
– В смысле?
– Твой муж за ужином объелся конины… оленины! Отнести ему целебных травок?
Объяснять Раисе, что ей была передана уникальная народная мудрость из другого мира, я посчитала лишним и мрачно усмехнулась:
– Отнеси, сердобольная наша. Травок. Для великодушия. Может, завтра другим человеком проснется.
Горничная поменялась в лице.
– Хозяйка, что ж выходит… он тебя обидел? Помоги двуединый! Этот проклятый колдун тебе что-то сделал?!
– Да что он мне сделает?
А мог бы! Сейчас лежала бы довольная под подтянутым мужским боком, а не придумывала план, как остаться замужней, пока нас не разлучит смерть. Или другие убийственные форс-мажоры.
В голове снова прогрохотало слово «развод» и захотелось прихлебнуть вина.
– Ты, поди, еще плакала? – допытывалась жалостливая горничная.
– Раиса, с чего мне плакать? Я сама кого хочешь обижу, – назидательно проговорила я. – Потом догоню и еще раз обижу. Для профилактики рецидивов.
– Чего? – Она озадаченно моргнула.
– Слушай! – окончательно потеряв умную мысль, я с раздражением помассировала виски, но умная мысль не вернулась, а от нее, между прочим, зависела моя хорошая жизнь в новом мире. – Сделай милость, притворись до утра немой. А еще лучше спящей.
В офисе все знали: если Мария Александровна, грозно сведя брови, пристально смотрит в монитор и яростно барабанит по клавиатуре, как по печатной машинке, то лучше не лезть. Уничтожит и растопчет. Принтер со страху начнет плеваться бумагой и ксерокс окочурится, придется техников вызывать. Просто Раиса прежде не встречалась с моим темным ликом.
– Хорошо, – покладисто согласилась она и указала на козетку, заваленную постельным бельем. – Я здесь подремлю.
– Не надо меня караулить и стоять над душой.
– Так я полежу!
– И лежать над душой не надо.
– Но тебе нельзя сейчас оставаться одной! – в отчаянье воскликнула она.
– Можно, – покачала я головой. – И нужно.