– Ещё одна!
– Вы что, обе помешались? – раздалось с набережной.
– Нужно полицию вызывать, а то все дети перетопятся, – загудела толпа громче прежнего, но не шевельнулась с места.
– Стоять! – закричала старуха, перекрывая общий гул. – Стоять, вам говорят! Что, жить надоело?!
Но девочки пробирались вперёд. Уже видны были глаза собаки и застывшие в них страх и надежда.
Собака оказалась крупной. Вытащить такую из полыньи было бы трудно даже взрослому, а тут девочки. Лиза весила, наверное, немногим больше, чем тонущий пёс: она была хоть и высокой для своих двенадцати лет, но очень стройной. Выяснилось, что на собаке была намотана странная, связанная из тряпья, но довольно прочная шлейка, от которой тянулась вниз, ко дну, длинная верёвка.
Лиза поймала и вытащила верёвку.
– Лови! – крикнула она девочке. – Давай тянуть за неё вместе.
– Отлично! Ползём, сохраняя дистанцию, – радостно откликнулась та. – Две трети удачи у нас уже есть!
Крепко уцепившись за верёвку, девочки начали осторожно отползать к гранитным ступеням набережной. В глазах собаки промелькнула тоска.
– Давай, Пупсик, давай, мой хороший, не сдавайся! – горячо заговорила Лиза.
Верёвка натянулась. Пёс понял, что его не бросили. Почувствовав поддержку, он встрепенулся и осторожно, боком навалился на край полыньи.
Резкий рывок за верёвку – и пёс выскользнул на твёрдый лёд.
– Смотрите-ка, у них получилось!
– Дуры!
Толпа зрителей удвоилась или утроилась, но аплодисментов не было. И не надо. И зрителей не надо. Нужен был только прочный гранит, который не тает и не крошится с самого основания Петербурга.
Пёс тоже полз. Мокрая шерсть смерзалась на ветру, но он не стряхивал воду и не делал лишних движений.
– Умница! Давай, ещё чуть-чуть осталось! – восхищались девочки.
3
Вот она, первая ступень на берег! Вот она, прочная, незыблемая жизнь! Вот она, весна! Иногда весну можно разглядеть и через метель. Весна – это праздник жизни.
Пёс неуклюже поднялся на набережную и отряхнулся. Теперь он предстал перед девочками во всей красе: огромный, долговязый, бородатый и кудлатый. Его, наверное, не причёсывали и не мыли с самого рождения, зато весь он был обвешан какими-то верёвками и узелками. Всё это создавало единую композицию с колтунами и налипшей грязью.
Пёс влюблённо смотрел на своих спасительниц и вилял мокрым взъерошенным хвостом.