– Вчера, – сказал Джесс. – В Колизее.
– О. – Она склонила голову. – Анубис укажет ему путь. Был ли он верен богам?
– Не какому-то конкретному богу, – сказал Джесс. – Но полагаю, больше всего он уважал Анубиса. – Он понятия не имел, правда ли это, но знал, что Брендан одобрил бы, даже если это было враньем. – Тысяча гиней в уплату за молитвы о его благополучном путешествии в загробную жизнь. Где мне внести депозит?
– В банке аль-Адена, – сказала девушка. – Или вы можете принести деньги сюда и спросить казначея. Его сегодня нет, но я уверена, что… – Она замолчала. Джесс позволил себе легкую, горькую улыбку.
– …что завтра в храм могут вернуться те, кто не столь смел, – закончил он за нее. – То, что вы выполняете здесь эту работу, является истинным признаком вашей веры.
– Я верю, что Великая библиотека продолжит существовать, сэр, – сказала она. – И Анубис заметит мою верную службу. – Уверен, что заметит, – согласился Джесс. – Но признаюсь, я также ищу здесь другую силу. Более спокойную.
Жрица медленно подняла голову и пристально посмотрела на него:
– Кто ты?
– Джесс Брайтвелл.
– Брайтвелл. – Молодая девушка внезапно приняла совершенно иную позу. Она знала его имя. – Добро пожаловать, кузен.
– Ты работаешь на нее.
– Я работаю на своего бога, – сказала девушка. – Но я также предана своей подруге. И забочусь о ее безопасности, поэтому с твоей стороны будет разумным оставить оружие у своей коллеги.
Джесс не собирался сражаться, да и в любом случае он сейчас был не в лучшей форме для борьбы. Поэтому он вытащил свое оружие и пнул в сторону Глен, которая затем подобрала его.
– Сойдет? – поинтересовался он у жрицы.
Та кивнула.
– Она оплакивает своего отца, – сказала жрица. – Ее просили не беспокоить.
– Как бы мне ни хотелось уважать ее просьбы, мне нужно поговорить с ней. Можешь это устроить?
Жрица начала было отвечать, но голос из-за статуи Анубиса, глубоко в тени, произнес:
– Не может. Но ты можешь присоединиться ко мне в нашем общем трауре.
Анита шагнула вперед. Джесс понял, что тени скрывали не только ее; он увидел блеск еще трех пар глаз за ее спиной. Анита была одета в красное плиссированное платье, такое же традиционное, как и у самой жрицы, глаза у нее были подведены карандашом, а на обеих руках виднелись траурные надписи, сделанные хной, так что выглядела Анита так, словно вышла прямиком из времен фараонов. Она казалась старше, и дело было не только в макияже и одежде. Казалось, она постарела на несколько лет. Ее медная кожа будто приобрела более насыщенный оттенок, а волосы черным шелком струились по плечам.