«Не успел бы я её тогда спасти от гангрены, сейчас бы сразу несколькими проблемами было бы меньше! – и тут же мысленно завопил от уколов совести прямо в темечко: – Да, да! Я не прав! И больше так думать не буду! Самое честное слово! – чуть попустило в голове, зато стало колоть в руки, когда я непроизвольно уже пытался вырваться из захвата, чуть ли не ломая женские пальчики. – Ладно, ладно! Стою я… И разговариваю… Ага! И компромиссы ищу… И постараюсь её не обидеть!..»
– Ты вот что… – начал я в растерянности, оглядываясь воровато по сторонам. – Встала бы… а то некрасиво… И этот смотрит, Хруст…
– Ты про меня думай, а не про него! – шептала женщина. – Скажи только да! Или хотя бы пообещай, что всё обдумаешь и сам всё устроишь! Хорошо?
Меня это уже начало бесить, и я больше по причине нежелания оставаться в таком глупейшем положении, чем соображая реально, что говорю, пробормотал:
– Ну всё, всё… как-нибудь утрясём эти вопросы… Только вставай и не стой на коленях…
Женщина вскочила на ноги, как отлично выдрессированный новобранец, преданно заглянула мне в глаза и с придыханием отчеканила:
– Я тебе верю! И буду ждать! – после чего резко развернулась и убежала к тому месту, где велись в нашем лагере основные работы.
А я ещё пару минут стоял на месте, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Потом заставил себя присесть на ближайший валун, потому что так легче думалось. И жалел, что не смог заставить себя быть в разговоре резким, строгим и циничным. Получалось, что пусть и косвенно, пусть и не совсем конкретно, но я всё-таки дал некое обещание и теперь даже представить себе не мог, как от него отвертеться. Наиболее оптимальный вариант виделся один: Зоряна не сумеет удержать язык за зубами и растреплется об эпохальном событии немедленно. Ну… или в течение оставшихся до ужина часов. Тогда у меня будет полное право заявить: ты меня подвела, так что теперь ничего не требуй!
Увы! Не с моим счастьем так легко решать подобные проблемы! Вспомнив, какие были глаза у Зоряны во время последней сцены, я только тяжело вздохнул: имея иные цели и желания, человек собственный язык быстрей откусит, чем даст повод обвинить себя хоть в единственно неверно сказанном слове.
Наткнулся на сочувствующий взгляд когуяра и попытался улыбнуться:
– Что, друг, у ваших воинов такие же проблемы с женскими особями?