Следует, однако, упомянуть, что дед никогда не говорил об этом вслух и не оставил ни одного письменного заявления на сей счет. Однако в том, что он был абсолютно убежден в погибельности здешнего воздуха, не имелось ни малейших сомнений, по крайней мере у его младшей дочери, моей будущей матери, которая охотно приняла предложение моего будущего отца, уроженца Мидлтауна. Достопочтенный мистер Дерби Коннор Эллингтон охотно благословил этот брак и поскорее отправил мисс Эллингтон как можно дальше от родного дома в надежде, что воздух другого поселения послужит ее здоровью и долголетию.
Увы, даже младшая дочь Эллингтона скончалась в довольно раннем возрасте: мне было в то время одиннадцать или двенадцать лет. Я был несколько удивлен тем обстоятельством, что на похороны матушки никто со стороны ее родственников не прибыл: на тот свет ее провожали исключительно родные и друзья моего отца, Филиппа Берилла Этвуда. Позднее я узнал всю предысторию семейства матушки – и это заставило меня задаваться все новыми и новыми вопросами, которые, как я теперь не без оснований опасаюсь, завели меня слишком далеко.
Таким образом, оглядываясь на прошлое в попытках отыскать корни своего происхождения, года через три после матушкиной кончины я решился отправиться в Саут-Этчесон и завести знакомство с дедом. Вынужден признать, что отец мой к тому моменту начал употреблять по вечерам слишком много алкогольных напитков и сделался не вполне приемлемым собеседником для любознательного юноши моего возраста. Другой стороной его нового образа жизни, однако, стало то обстоятельство, что он не имел никакой возможности строго запретить мне путешествие в город, откуда происходили наиболее древние корни нашей семьи.
Я приехал туда к началу лета, в самое лучшее время года, когда трава была свежего зеленого цвета и солнце светило с неба так, словно взошло впервые и исполнено радостного удивления.
На первый взгляд Саут-Этчесон производил неожиданное и поистине восхитительное впечатление. Его строения, возведенные в традиционном стиле и живо напоминающие гравюры, хранящие изображение старинных английских поселений, выглядели аккуратными и нарядными. Солнце как будто ласкало их бесконечными прикосновениями, и они отзывались на приветствия лучей радостным блеском.