– Начну с того, что двадцать пять лет назад я больше всего ненавидела фабрику твоего отца и твою мать.
Она остановилась, видимо, ожидая какой-то реакции.
Саша вздёрнула бровь.
Да как вы смеете?! Почему вы так говорите о моей семье?!
Эльвира ждала этого? Но Саша не собиралась ей подыгрывать и спокойно заметила:
– Двадцать пять лет назад фабрики ещё не существовало.
– Ты всё испортила, – так же спокойно отреагировала Эльвира и поднялась со своего места. Сделала несколько шагов по кабинету, снова подошла к картине и застыла, обхватив себя за плечи руками.
– Испортила?
– Да, – в голосе Эльвиры вдруг зазвучал смех. – Я уже приготовила следующую фразу: «Девочка моя, мы с твоим отцом старые друзья. Я помню тебя совсем крошечной…», но ты всё испортила. Неужели сложно было сделать вид, что ты удивилась?
Саша фыркнула.
– Но насчёт фабрики ты не права, – уже серьёзнее продолжила Эльвира. – Двадцать пять лет назад она не просто существовала, она была в несколько раз больше. Только называлась она Коломенским мебельно-сборочным комбинатом имени Ленина. Я пришла туда сразу после института, работала в плановом отделе. Там я познакомилась со своим первым мужем, а потом и со вторым, но семейная жизнь у меня не задалась. А твой отец работал в отделе технической подготовки кадров. За год до того, как уволиться, он стал начальником отдела и очень собой гордился.
– Как интересно, – сказала Саша и поняла, что сейчас говорит уже искренне. – Я не знала об этом.
– А что ты вообще знаешь о жизни своего отца? – Эльвира вернулась к столику, но не стала садиться, а только оперлась рукой на спинку стула.
– Наверное, не так много, как следует знать хорошей дочери. Но о некоторых вещах, увы, – Саша прервалась и сделала глоток, – я помню больше, чем хотела бы.
Кофе горчил, и она отставила чашку в сторону.
– О, память! – Эльвира хрипло рассмеялась. – Она наше благословение и проклятье…
– Почему вы ненавидели фабрику? – спросила Саша.
– Потому что любила твоего отца.
В кабинете повисла звенящая тишина.
– Я любила его, – после паузы повторила Эльвира. – А он любил твою мать и эту чёртову фабрику. Считал себя незаменимым. Он был из тех, кто на самом деле верил в весь тот бред, который несли на партсобраниях. Искренний убеждённый комммунист, представляешь? Честен всегда и во всём… У меня не было шансов. Но, к счастью, – она опять засмеялась, – после твоего рождения его семейная жизнь дала трещину. После развода твоих родителей я смогла уговорить его уволиться и переехать в Москву.