– Значит, слушай меня и записывай: с завтрашнего дня устраиваем после обеда умный час. Будем учиться грамоте, дорогие вы мои язычники. Я из вас людей-то сделаю, а то ишь, удумали мне барышню своим невежеством пугать!
Слуги в страхе попятились: умные слова им ни к чему, а за устрашение барыни и до костра недалеко. Однако, грозный окрик остановил стихийное бегство.
– Стоять! Я еще не все сказал! – скомандовал новый хозяин и прислуга перестала пятиться, однако трястись не перестали, того и гляди, последний разум потеряют. – От грамоты еще никто не умирал, не бойтесь. За успехи в учебе будут еженедельные награды в виде выходных и денежных премий. Дальше будет веселее. А сейчас подавайте обед, барыню надо в чувство приводить. И только попробуйте мне напугать ее хоть еще разочек – узнаете каков я в гневе.
Не успел Евстафий Андреевич окончить речь, как всю прислугу словно ветром сдуло. Остался лишь седой старец, который простоял все это время не шелохнувшись, ухмыляясь в свою белую, как лунь, бороду. Уходя, управляющий прошел так близко к этому старцу, что размылись его грани, однако ни управляющий, ни сам старец никак не отреагировали на это, поэтому и Евстафий, тряхнув головой, решил, что ему померещилось. Усталость с дороги и зашкаливающие эмоции от фронта предстоящих работ по обучению этих невежд – и обман зрения, как результат, гарантирован.
Подняв на руки уже пришедшую в себя Ядвигу, он направился к крыльцу. Но, проходя мимо старца не удержался и поинтересовался:
– А что, дедуля, может советом подсобишь? Чай, ты-то поумнее других будешь.
Дед хмыкнул в усы и скрипучим тихим голосом произнес:
– Приходи в сумерках на болото, повеселишься.
– А ты тот еще шутник! – рассмеялся в ответ барин и, поднявшись на крыльцо, скрылся в доме.
Дед от досады аж зубами скрипнул. «Нет, ну что за молодежь пошла, ничего не боится. Ничего, предыдущие тоже резвые были, а теперь панночка считается его соседкой. Хорошо тогда вышло, жаль, муж ее сбежал, не успел увязнуть в болоте».
После сытного обеда (а повара тут оказались хороши, не придется выписывать из столицы) Евстафий Андреевич отправил свою дражайшую супругу в покои отдохнуть с дороги, а сам взялся за обследование помещений. Нет, вздремнуть тоже хотелось, но за обедом он заприметил две престраннейшие вещи. Во-первых, все зеркала измазаны черной краской. И это можно было бы как-то объяснить, если бы не странные постоянные переглядывания прислуги. Стоило сразу разобраться в этих странностях, чтобы не быть к утру отравленным или с перерезанной глоткой. На слуг не надавишь, уйдут в несознанку, а все карты будут открыты. Нет уж, первым делом надо найти кабинет и документы.