Лилит отвезла меня домой, но я ещё долго не могла остыть. Возбуждение, трепет, волнение бродили под кожей взрывоопасным коктейлем, мешая выдохнуть и успокоиться. От той перспективы, которую создала в моей голове своими словами Лилит, будоражило, будто я выпила шампанского.
Перестав метаться, позволила телу остыть, когда вода обрушилась на меня. Подняв голову, я ловила те капли, что стекали по коже, и улыбалась не в силах остановиться. Прохлада, что дарила вода, помогла остудить пыл мыслей, метавшихся в голове. Завернувшись в тёплое полотенце, я вышла и присела за комод.
Смотреть в зеркало и видеть, как движется твоё отражение, может быть пугающе, но я привыкла к призрачной фигуре, преследующей меня, будто кто-то накинул невидимую мантию на мои плечи. Сидя неподвижно, смотрела, как тени смещаются, и я каждый раз, будто завороженная, видела то парадоксальное действие, и не могла оторваться. Нечто зловещее шептало вокруг меня, холодок бежал по коже, хладными прикосновениями, касаясь каждого голого участка.
Я расчёсывала волосы, перекинув их через плечо, пока отражение повторяло мои движения. Каждый взмах руки казался гипнотизирующим. Каждое действие сопровождалось мягким звуком, когда через щетинки расчёски, скользили пряди волос. Иногда я думала, что стоит отвернуться и моё отражение не последует тому движению. Оно оскалится в безумной улыбке, пока я не вижу.
Отложив расчёску, заплела волосы в косы и, покачав головой, отправилась в постель. Мой лихорадочный мозг, возбуждённый после всех манипуляций Лилит, требовал отдыха.
Посреди зелёного луга появилась та самая дубовая дверь с тяжёлым железным засовом. Дверь, которая настойчиво привлекала к себе внимание, как только я проваливалась в сон. Самое чёткое воспоминание, я бреду босиком по холодному каменному коридору, пока не вижу впереди дверь. Она такая массивная, из тёмного дуба, почти чёрная. Такие раньше были в подземельях. Сон из средневековья, который на что-то указывал, но я не понимала его значения.
Проснувшись, осознала, что всю ночь бродила в том сне, словно в лабиринте. Как бы сильно и отчаянно ни старалась сбежать, дорога снова превращалась в тоннель и вела меня к дубовой двери.
Не позволив себе остаться в том пугающем до дрожи по позвоночнику сне, я быстро привела себя в порядок и вернулась в мастерскую. Как только аромат оливы и растворителя коснулся тела, окутав в успокаивающую вуаль, смогла расслабиться. Сжимая в руках горячий стаканчик с кофе, позволила ароматам завладеть моим телом. Новый холст с белоснежной текстурой смотрел на меня выжидающе, а я не торопилась, смешивая на палитре краски. Кримсон – малиновый, иногда бордовый оттенок, который я любила использовать, рисуя солнце на закате.