– Я имею в виду ее тело: я не смог найти его в царстве смертных.
– Не может такого быть, – фыркает Харон, явно демонстрируя свое неверие. – А правда ли ты искал его, Гермес? Мы же оба знаем, что ты можешь быть крайне взбалмошным и легкомысленным, особенно в это время года.
– Да, я правда искал, – огрызается Гермес, сжимая руки в кулаки, – но что я могу здесь поделать, если девушка не знает даже собственного имени.
Харон слегка умеряет свой пыл после этих слов.
– Что ты сказал?
– Девушка. Она говорит, что не помнит ничего: ни свою прежнюю жизнь, ни то, как сюда попала.
Я чувствую, как внимание Харона снова возвращается ко мне. Безликий капюшон слегка наклоняется набок, словно он рассматривает меня в новом свете. Его пристальный тяжелый взгляд моментально вызывает у меня мурашки.
– Эта смертная, где, ты сказал, ее нашел?
– Я не…
– Просто ответь, где, – огрызается Харон.
– На вершине горы.
– Вот болван, – злобно выпаливает Харон, обращаясь к Гермесу, а затем подходит ближе ко мне. Из глубины его многослойных бесформенных лохмотьев внезапно появляется уродливая костлявая рука и протягивается в мою сторону.
Я смотрю на его руку: желтоватого оттенка кожа туго обтягивает искривленные кости его кисти. Пребывая в удивлении оттого, что у него вообще есть руки, я не сразу понимаю, что он обращается ко мне.
– Отдай мне свою монету, девочка, – требует он, словно бросая мне вызов и проверяя, подчинюсь я или нет.
– Монету? – спрашиваю я, хмуря брови и рассеянно ощупывая себя в поисках чего-нибудь, что можно было бы предложить ему. И в замешательстве поднимаю взгляд на Гермеса.
– Видишь? – молвит Гермес. – Нет тела, нет монеты, нет памяти.
– Естественно, я вижу! Ты, недоумок! – злобно рявкает Харон, обрывая Гермеса, и начинает надвигаться на него. – Но ты что забыл, что нам приказано делать, если мы сталкиваемся с… живыми душами?
– Нет, не забыл, но… подожди, так вот кто она такая?
– Ты хоть понимаешь, что натворил, мальчишка? Она никогда не должна была покидать алтарь! Вот же проклятие, по-хорошему за такое надо тебя бросить в эту реку.
– И что нам теперь с ней делать? – нервно спрашивает Гермес.
Паромщик глубоко вздыхает, задумчиво встряхивая безликим капюшоном.
– Что сделано, того не воротишь. Если мы хотим остаться с головой на плечах, то с этой смертной все же нужно разобраться. Но без монеты остается только один возможный способ, как это сделать.