– Эхма, Пантелеймон Ильич! – тихо проговорил Яков, – эка страсть!
– Эх ты… Хорошо летят… Чем больше пушкари расстараются, тем меньше к нам в ответку прилетит.
– А что, и до нас достанут?
– Война брат, дело такое. А ты стой на месте, где приказано! – строго проговорил фельдфебель.
А затем, огибая пехоту справа, к дороге крупной рысью пошли четыре эскадрона драгун. Пустовалов приметил, что это двинулся вперёд Киевский драгунский полк. Пантелеймон только усы поправил, да вздохнул… Баталия завязывалась быстро, и серьёзная.
И точно, к их строю, бегом, стали возвращаться егеря, в своих тёмно-зелёных мундирах. За ними, на растянутых шинелях, принесли двух раненых офицеров. Один- то, совсем молоденький, всё вскочить пытался, но только давился кашлем. Их унесли к повозкам отряда.
Старший офицер егерей, размахивая шпагой сзывал солдат к себе, вместе с унтером быстро строил колонну. К ним подъезал вестовой, передал приказ, и егеря спорым шагом прошли мимо батальонных колонн Симбирского полка, и рассыпались в перелеске, позади их строя. От дороги начали выходить раненые. Солдаты опирались на ружья, старались дойти до своих. Яков и Федька да Семён хотели бросится помочь, но Пустовалов успел остановить солдат. И хорошо, что господа офицеры такого непорядка не видели, а то не миновать бы вчерашним рекрутам шомполов за оставление строя. Но их ротный службу знал, и солдат любил. Живо послал своего вестового за нестроевыми, и те, взяв двуколку, смогли подобрать с десяток страждущих.
– В следующий раз, точно не пощажу! – строго и зло выговаривал неопытным солдатам фельдфебель, – ишь чего выдумали! Строй покидать! Да за такое, хорошо, если только выпорют! А то и, с полковым палачом встретишься!
– А если вас, Пантелеймон Ильич? Вот так-то? И вы на земле лежать будете? И не поможет никто?
– Ничего. Бросай и меня, – и Пустовалов перекрестился, – Маршируй, куда тебе ротный командир прикажет. Вот если офицер, то дело другое. За это похвалят. А строй не смей бросать! А нет, отстал, так следуй за полковым знаменем!
– Понятно… – прошептал Яков.
Тут ротный командир встал сбоку от строя, поднял руку, и унтеры передали команлу:
– Ружья заряжай!
И принялись солдаты быстро и ловко скусывать патрон, отправлять порох в ствол ружья, легко уминая его шомполои. Затем пуля, и обертка патрона, служившая пыжом. Немного пороховой мякоти на полку затвора, и ружья были готовы к стрельбе.