– Дело такое, сжечь мостки, ла остановить неприятеля, – объяснил поручик.
– Так дело нехитрое. Смолы да пороху надо. Фитили.
– Всё берите. Только быстро.
Пионеры взяв нужное, бегом достигли этого места, где по кустам, у моста сидели егеря, перестреливаясь с французами.
– Кто вы есть? – не поняли солдаты.
И вправду, люди стоявшие пепед ними, почитай в одном исподнем, босые, но правда, без бород. Любой бы не понял.
– Пионеры мы. Надо мост сжечь, приказ!
– Ну, давайте
– Вы, братцы, стреляйте чаще! – попросил Поносов.
– Сделаем, – пообещал старший из егерей, седой унтер.
Русские стрелки стали чащи палить из ружей, пионеры смогли влезть на мост. На карачках, что бы не попали по ним, прошои до середины моста, вывалили из заплечных мешков смолу, добавили с пару фунтов пороху. Французы всё заметили, подбежали ближе, их пули ударили в брёвна моста совсем рядом. Но, Яковлев из тлеющего фитилька запалил порох, и вся троица пионеров бухнулась в воду, спасаясь от выстрелов.
Но дело было ещё не сделано. Пионеры на манер бобров забрались на плотину, и сломали створки, так что вода хлынула из запруды. Да и французы осерчали вконец, приташили пушку, и выпалили по ним картечью. Только и успели пионеры в волу нырнуть.
А там, в саженях десяти, они выбрались на русский берег в безопасном месте. Яковлев повернулся поглядел. И то, мост горел хорошо, по нему пройти не могли, это точно.
А Тимошенко оглядывался, да осматривался, словно потерял чего.
– Ты что же, Онуфрий? – рассмеялся Никита.
– Да соромно как-то, – чуть покраснев, ответил пионер, – а мундиры с сапогами наши далеко. Почитай, голышом добираться придётся.
Ответом был лишь смех его товарищей.
***
На следующий день, легче не стало. Отряд Коновницына преследовали французы. А русский арьергард отступал. Генерал Коновницын словно играл в шахматы, передвигая фигуры, прикрывая огнём артиллерии своих пехотинцев. Не давая Мюрату себя обойти или окружить. 20 августа русские войска подошли к Гжатску, ведя в течении триналцати часов почти непрерывные бои.
Генерал изучал карту, и свинцовым карандашом всё водил по мосту через реку Гжать. А особо приметил и все эти узости, и лес тоже.
– Голубчик, – обратился он к ординарцу, – вызови мне поручика пионерной роты…
Так на складном стуле у складного же стола и принимал Коновницын этого офицера.