Утром стоял как нарисованный возле Вериного дома. Девушка выскочила, пихнула ему рюкзак в руки:
– Подержи, я проспала, ничего не успела, сейчас хоть косу заплету – и вперёд.
Он стоял дурак дураком, смотрел, как Вера заплетает свои густые чуть волнистые с золотистой охрой волосы в тугую косу: «Боже мой, неужели она ничего не понимает? Я же не железный, я же на неё сейчас наброшусь, проглочу, как волк Красную шапочку…». Но Вера не понимала, доплела, забросила рюкзак за спину: «Пошли». В метро в этот час толкучка, Глеб до вчерашнего дня не ездил на метро уже несколько лет – в Москве у него остались две машины, но сейчас благословлял сей вид транспорта с утренней толкучкой – их почти прижало друг к другу, он мог дышать яблочным запахом Вериных волос, рассматривать голубоватую жилку на виске, натуральный цвет ресниц на тон темнее волос и северную бледность кожи, чувствовать мятное дыхание. Именно этого запаха не хватало ему всю жизнь, этой жилки, ресниц, пастельного тона облика, даже прыщика расположившегося по-хозяйски на кончике носа. Глеб взял за руку, чтобы не упала при рывках вагона, и подобный контакт длился мгновением счастья. Потом они шли пешком по Васильевскому острову до Смоленского кладбища, только Вера отняла свою руку. Глеб оказался здесь впервые: в «Астории» был, в «Юбилейном» был, и в Смольном был, а на Смоленском кладбище не был, о Ксении блаженной едва ли слыхал ранее – вроде как прославили недавно. Стоя рядом с девушкой на молебне, обнажённой совестью чувствовал внутренний дискомфорт от въевшейся грязи: пьянства, похоти, лукавства, жестокости, лжи – всего того, что так ненавидел в детстве в отце и его окружении, и эта правда выпирала из него горельефом, он не мог даже написать записку с просьбой к святой, только произнёс у могилы: «Я без Веры пропаду».
На обратном пути студентка разнервничалась, потому что опаздывала на вторую пару. Глеб вызвал такси.
– Садись, – как приказал, а она вновь послушалась.
Вечером следующего дня в среду они пошли в Летний сад. Вера объяснила, почему не ест мягкое мороженое, которое везде продаётся, хотя очень любит, особенно если стаканчик хрустит – постный день. Тогда остановились у ларька с соками: шесть конусообразных стеклянных ёмкостей с соками из Молдавии призывали попробовать все. Глеб купил Вере и сливовый, и персиковый, потому что она никак не могла определиться. Выйдя на аллею, девушка вновь попыталась разговорить гостя: