На расспросы, кто Самуэла помимо Эрмитажа, есть у неё семья, родня, откуда она? – ноль информации. Самуэла – terra incognita.
Та-а-к, подъедем в Хайфу, зайдём в «Дон-Кихот», спросим Иру…
«Подъезжая под Ижоры, я взглянул на небеса…» – Господи, всё Питер, всё оттуда.
Ира, приветливая петербуржанка, уютно обустроена за обширным прилавком, оснащённом экранами. Оттарабанила в Ижорах обязательный срок учительства. Деликатная, следит за собой, приятной полноты; бабушка. Позвонила внучка – ответила мягко, коротко, дельно – на работе! Вспоминает лекции Самуэлы, её разъезды с диапозитивами Эрмитажа по весям и армейским базам Эрец Исраэль. Лекции и для «русской» публики об Израиле. «Она так быстро тут всё изучила…»
Вспомнив, как говорила на лекциях Самуэла, уютная бабушка Ира встрепенулась. Лицо озарилось счастливым волнением, розовеет.
– Самуэла выходит… вся такая строгая, стройная… возвышенная… такая, ну, вдохновенная… И говорит… Не знаю, не могу передать. Не от мира сего!
– А о чём? Что она говорила? Ну… как? Как она говорила? О чём?
Кругленькая уютнейшая ласковая Ира силится сказать, улыбается, вся в запале, и – молчит.
– Я нне… умею. Я это не умею сказать.
И смотрит мечтательно, вне деловой приветливости работника книжной торговли, расслабившись, и улыбка не сходит с лица.
– А какая странная фамилия, финская, что ли? – Фин-гарет…
– Да что вы! Это же еврейские портные! Как Грегори Пэк от «Пекарь», так и портные, у кого добротные пальцы, finger, те – Фингарет!
Ах, вот оно что! Пальцы, пальцы, умеющие всё сладить, свести концы с концами, скроить, сметать, залатать, зашить. Фингареты – еврейские портные.
– У неё и книжки выходили в Ленинграде. По искусству и для детей.
– А где она сейчас?
– Не знаю. Она жила неподалёку. Кажется, на улице Пророков. Но прошло столько лет… Не знаю, жива ли, и где… Может, Ляля знает. Ляля долго работала с ней в Эрмитаже, они были на связи. У меня есть Лялин телефон, вы позвоните, скажите, что от меня.
По мановению волшебной палочки я включена в круг тамошних приятных знакомств времён обеих столиц. До сего момента не имела к кругу касательства, а связи длятся, длятся, и вот открылся вход.
Ляля, Лиля, Лина, Лена, Неля – имена, переливаясь, отражаются друг в друге, как бусины, отполированные в одной нанизи.