– Ты хороший! – сообщила маленькая мёртвая девочка, здесь оказавшаяся совершенно и сказочно живой. – Ты справился!
– Я лишь сделал, что должен, – улыбнулся он, растянув губы, ощутив новые странности. Улыбка была клубничного вкуса, а его голос будто проливался мимо него извне, заставляя мир вокруг подёргиваться рябью. – Но, теперь понимаю, что это не имеет никакого значения. Как мы все были слепы и глухи! Как же зря мы боялись такого естественного, как дыхание явления! Того барьера, как мы его себе представляли, который есть лишь порог в новую удивительную жизнь!
– Да! – так же озорно, как и в первый раз, воскликнула маленькая мёртвая девочка. – Мы оставили их там, за спиной, в их маленьком болотце. А нас ждёт целый большой и свежий океан! Ты бывал на берегу океана?
– Нет.
– Так пойдём скорее! Нас ждёт много интересного.
А потом потянула его вновь и добавила уже серьёзно:
– Целая бесконечность…
1.
Вспышка.
Свет в конце тоннеля.
Многие умершие, по слухам, видят его. Даже слышат нечто, наполняющее тоннель звучанием. То ли хорал ангелов, то ли последние колебания жидкости, наполняющей внутреннее ухо, то ли просто беспорядочная агония распадающегося мозга. И ещё многие умершие, тоже по слухам, имеют удовольствие наблюдать, как перед ними проносится или мелькает, или разворачивается картинами вся их прошлая жизнь. Что же досталось ему? Первое?
Свет был тускл и неверен. А вокруг распростёрлась мягкая и тёплая тьма и пустота. Пустота, хоть и оказалась тёплой и приятно упругой, стала толчками выдавливать его к свету. А ему не хотелось. Ему хотелось остаться тут, в тиши и покое, как водолазу под «колоколом», случайно ушедшим на дно. Но бархатное нечто, облегающее его обоюдно повсюду, осторожно, но настойчиво продолжало выгонять его к свету.
Тогда он протянул руку вперёд, желая остановить бессмысленное неумолимое выдворение, и удивился. Рука оказалась крошечной, жёлто-розовой, прозрачной. Внутри видно было маленькие хрящики вместо костей, а ладонь упёрлась в прозрачно-мутную стенку околоплодного пузыря. Он наблюдал своё рождение. Он не мог этого помнить, но помнил! Значит, это не то самое последнее видение пресловутого тоннеля, а как раз панорама пролетевшей жизни…
Вспышка.
Сейчас он почему-то наблюдал себя со стороны. Маленького, сидящего в песочнице, измазанного и сосредоточенного, закусив губу, лепящего куличи. И где-то на краю горизонта, на него пала тень мамы. И её громовой голос: «Смотри, птичка! Воробушек!» Малыш в песочнице посмотрел на него самого, они встретились глазами, и мир завертелся вокруг…