Как батискаф, который всплывал каждую четырехлетку мог прийти в такое состояние, причем последнее всплытие было буквально на днях. На сколько мне известно отправлялся в океан один и тот же батискаф. На приборной панели лежала кипа отчетов, последний датировался 30-летней давностью. Вопросов было больше чем ответов.
Не успев до конца произвести диагностику, в бокс пришли мои помощники. Внешний вид говорил, что люди пришли не помогать мне, а охранять. Кого, непонятно. Меня, батискаф или ту тайну, которую он несет.
– Привет ребята! Вы те самые про которых говорил Василич? – спросил дружелюбно я.
– Всего хорошего. – махнули они невзначай рукой; – Ты лучше не отвлекайся от работы! Нам нужно к концу рабочего дня получить отчет по общему состоянию и неисправностях батискафа.
– К чему такая спешка? Ведь это запасной батискаф, и следующий подъем будет не скоро.
– Тебя сюда поставили не вопросы задавать, а с закрытым ртом ремонтировать батискаф и времени у тебя немного!
Тон помощников, отбил желание на общение с этими обезьянами.
В конце рабочего дня я зашел к Василичу в кабинет. На мои расспросы был дан ответ в духе помощников и несколько раз напоминалось о неразглашении и последствиях болтливости.
Приняв душ и одев чистые вещи, я вышел с работы. Путь держал в северную часть города, где проживал наш воспитатель из детдома Мария Фернанда. Найдя имя и фамилию по справочнику, я решил к ней зайти и узнать подробности про несчастный случай с Дэвидом. Потому что история старого сторожа меня не удовлетворяла, еще буквально недавно, до встречи с водяными я решил бы что дедуля сошел с ума, но теперь я в этом был не уверен. Потому что версия о том, что 10 детей, которые находились в бассейне вместе с Дэвидом, растворились у всех на глазах, звучала через чур двояко и загадочно. Нужна была ясность.
Убожество северного района, как и многих районов мегаполиса, было отталкивающим. Нахождение здесь по собственному желанию сводилось на нет. Выбоины в асфальте, заваленные бордюры, разбитые стекла на остановочном комплексе, редкие прохожие подозрительной внешности. На улице уже давно стемнело, экраны купола пестрили мириадами звезд, словно нет между нами и звездами большой толщи соленой воды. И большинство жителей города так и живет, не обращая внимания на экраны, чтоб не давило чувство скованности, спертости, закрытости. Как будто мы на воле, на земле и можем идти куда захотим и больше нет совета с изнуряющими рабочими сменами.