– Нет, нет, пока ничего нет, Адам Иванович, никаких вестей, – сказала Нина и передала телефон подбежавшей Татьяне Ивановне.
– Адам, не волнуйся, это первые роды, это же Грауэрман, там специалисты всё сделают как надо. Да, там Коля и Аня, как что-то будет известно, они сразу нам позвонят, и мы тебе сообщим. Да, да, записочку прямо у Доры Павловны, на столе, если тебя в комнате не будет. Спокойно себе репетируй, давай, не отвлекайся… Можешь, можешь, ты всё можешь, мы знаем… Ну, давай, успокойся… Да, хорошо, хорошо, обязательно, – Татьяна Ивановна повесила трубку и на минуту застыла у телефона, опустив руки и наклонив голову.
А в то же время в полутора километрах от квартиры на Большой Дмитровке, где с нетерпеньем ждали вестей, на узкой больничной кушетке родильного дома в коридорчике рядом с дежурной под матовой лампой-пузырём сидели двое. Это были Николай Васильевич, муж Софьи Адамовны, для друзей просто Сони, и её мать Анна Владимировна.
Николай Васильевич был собран и спокоен на вид, волнение выдавало лишь то, что он то брал шляпу в руки и вертел её, то клал на кушетку и поминутно смотрел на наручные часы. Необходимости в этом не было никакой, так как настенные часы висели тут же над столом в приёмном покое.
– Пока новостей нет, роды тяжёлые, её смотрит профессор, – молодая женщина-врач появилась на минутку и снова исчезла за стеклянной дверью.
Полное лицо Анны Владимировны шло пятнами, отчего стало некрасивым, выражение было испуганным и даже плаксивым. Она выбежала покурить на улицу, вернулась, вытирая глаза платочком.
Шли минуты, превращаясь в часы. И вот наконец…
– Вы ждёте? Вы Худебник? Ваша дочь родила, мальчик три двести, пятьдесят два сантиметра, живенький, – врач улыбнулась и хотела уйти.
– А как она сама?
– Кровотечение удалось остановить, её жизнь вне опасности. Но, сами понимаете… В общем, не волнуйтесь, идите домой, сегодня её увидеть не удастся. Ребенка вам тоже показать пока не можем, такие правила.
Анна Владимировна грузно осела на кушетку, достала пудреницу, а Николай Васильевич бросился к телефону.
Так на свет 26 октября 1926 года появился Федя Родичев. Соня перенесла операцию, она пролежала в роддоме ещё две недели, и когда её выписывали, еле шла сама. Детей больше у неё не было, Федя был первым и единственным.