– Что значит, стереть все следы? А как же моя семья? Как родители? А друзья и учёба? Они-то обо мне знают!
Голос предательски задрожал. Я просто не хотела понимать, что говорит эта… мегера.
– Они не помнят вас. Все, кто когда-либо встречался с вами или слышал о вас, подверглись коррекции памяти. Для них вас никогда не существовало. У вас новая жизнь, и чем быстрее вы примете это, как данность, тем легче нам всем будет, – жёстко проговорила Мария Анатольевна, поджимая губы.
– Да не хочу я привыкать! – закричала, вцепившись руками в край стола. – Верните всё, как было!
– Это невозможно. Удалённые воспоминания не подлежат восстановлению, – отрезала мегера.
Аут. Ноги подкосились, я буквально рухнула в кресло. Меня нет… Меня просто стёрли. Всю мою жизнь одним махом взяли и удалили. Сволочи! Да кто дал им право решать за меня?! Ну всё, с меня хватит.
Встала, поправила одежду, волосы, и ну очень сдержанно произнесла:
– Я против. Я отказываюсь от корпораций, должностей и что там у вас ещё. Не буду вашим управляющим. Это официальное заявление. Где расписаться?
– К сожалению, это невозможно, – развела руками мегера. – Да и куда вы вернулись бы, если бы отказ был возможен? Вашей прежней жизни просто нет. А новая сулит большие перспективы и возможности. Советую не терять время на бесполезные переживания, а пользоваться тем, что предоставила вам судьба.
Я бы поистерила, покричала и потопала ногами, требуя вернуть мне обычную человеческую жизнь, без больших перспектив, но зато мою собственную. Но, во-первых, просто не было моральных сил, а во-вторых – а толку-то? Она ж как танк, непробиваема. До мегеры просто не доходит, с чего это я так убиваюсь. Подумаешь, скучная человеческая жизнь. А тут перспективы, возможности… Да пусть засунут эти возможности… куда-нибудь! Ай, одно слово, нелюди!
Бухнулась в кресло, закрыла глаза и попыталась успокоиться. Хотелось плакать, ругаться и… чтобы кто-нибудь пожалел, например телохранитель.
Он будто мысли мои прочитал, положил руку на плечо и чуть сжал.
– Не надо на меня магичить, – пробурчала, слабо дёрнувшись.
– Я и не собирался, – тихо ответил Рэф.
Очарование момента испортила всё та же Мария Анатольевна.
– Прошу прощения, но у нас совсем нет времени. Совет старейшин вот-вот начнётся, – напомнила она о насущном.