Никита Сергеевич зло скомкал письмо.
Глянул на охранника, стоящего столбиком по стойке смирно.
– Вы уже сообщили о происшествии?
– Никак нет!
– И не надо. Это была…Была проверка. Учение, которое вы провалили. Поэтому держите язык за зубами, чтобы не последовали оргвыводы. Вы же не хотите потерять работу и попасть под следствие за допущенную халатность?
– Никак нет! – побледнел охранник.
– Вот и забудьте все. И всем накажите. Это был мой человек, которого я попросил… который проверил вашу службу. Возможно, это не последняя проверка. Вам ясно?
– Так точно.
– Все. Идите…
Так все было. И теперь, вспоминая эти события, Никита Сергеевич морщился, как от зубной боли. Все это какая-то чушь – бульварный роман с благородными бандитами и сыщиками. Но с другой стороны… Первый визит… И этот побег… Они смогли разыграть все, как по нотам, оставив всех, в первую очередь его, в дураках… Смогли…
А у него, как ни крути, нет надежных исполнителей, которые будут держать язык за зубами. Так может эти… Черт их знает! Конечно, можно ошибиться, но все другие варианты еще более безнадежные. И если они не врут, если служили Кобе и Лаврентию… В конце концов он ничем не рискует – письменных приказов не дает, служивый люд не привлекает, через посредников исполнителей не вербует. Все с глазу на глаз. И, значит, всегда можно от всего откреститься. Да и не пойдут они жаловаться – некому!
Так?
Да даже если не так – один он, на вершине. Вся страна под ним, а тех, кому можно на все сто доверять, нет – все под всеми ходят и друг на друга стучат. Споткнешься – в тот же миг с потрохами сожрут. А если ничего не делать, то один черт сожрут, пусть чуть позже, но непременно из собранного дерьма Дело сшив. Такая вилка. А эти… тут хоть какой-то шанс есть. Если они без вышестоящего начальства, без приказов и архивов. Сами по себе. Знал Никита Сергеевич силу бумаг, которые иногда хуже кистеня могут череп раскроить. Подмахнул приказ или распоряжение, а его лет через пять вытащат и предъявят. Как в тридцать седьмом – что писал, что говорил… Надо чистить – под метлу сор выметать. Пусть даже человеческий.
И что?.. Выходить на связь? Ему!.. С кем?..
Никита Сергеевич поморщился – не по чину, ему… Но как иначе?.. Нет, тут надо подумать, хорошенько подумать…
Разговор был приватный, за «чашечкой» водки. Черт знает почему, но на Руси все серьезные разговоры идут под «беленькую». Может потому, что водочка страхи убирает и языки развязывает. Недаром говорится – что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Может, потому Сталин застолья любил, что накачивая единомышленников грузинскими винами, вперемешку с коньяком «Кс» или «Енисели», слушал, о чем они говорят, подбрасывая «горячие» темы. Сталина не стало, а привычки остались.