Валентин, пожалуй, единственный в своем роде ремонтник, который всегда вовремя заменяет резиновые накладки, что надеваются на диски, движущие поручни. От чего скорость движения ступеней и поручней всегда одинакова. Но этого никто не замечает.
«Все замечают только жопу впереди стоящего… Какой бы она не была». Фигу тебе! По всей фиге!
Трирука почесала затылок Валентина своими скрюченными пальцами и привычно улеглась на родном плече. Валек в благодарном жесте похлопал трируку и внимательно уставился наверх. Ступени шли мерно, без рывков. Молодой слесарь нахмурился сильнее. Ему всегда не нравилось, что люд стоит почти на каждой ступеньке. Его это раздражало. Он и сам не понимал, почему его это вообще волнует.
Иной раз, когда у его головы случалась бессонница, он выбирался из своей каморки и шел к ближайшему эскалатору. С 2:15 до 3:35 на станции никого не было. Некий терминатор времени, когда не существовало никого и, собственно, ничего. Валентин останавливался у подножия левиафана с табуреткой в руке, ставил ту и молча смотрел в бесконечность ступеней, различимая видимость которых оканчивалась яркой электрической точкой – переход на следующую ветку метрополитена.
«Хм, – ухмыльнулся Валентин и, не отрывая взора, поставил табурет перед собой, затем усевшись. – Словно райский эскалатор. Хех. Тогда, что же я? Получается…»
Слесарь вновь иронически ухмыльнулся и закурил. Выпуская струйки сизого дыма, он произнес вслух:
– Ну, что ж… Пока я не там, а здесь. Так что, почему бы и нет? – он глубоко затянулся и протянул папиросу себе за плечо. Там уже давно, прибывая в томительном ожидании, покоилась Трирука. Она всегда молчаливо выпрашивала очередную папиросу. Видимо решив, что у нее тоже имеется голова. И хорошо, – подумал Валентин, – а то докучала бы еще больше.
Пристально уставившись в уходившую бесконечность эскалатора, Валентин нахмурился и принялся ёрзать на табурете. Тот натужно заскрипел под ним и не более того. Ведь можно просто взять и уйти из этого проклятого подземелья, – принялся за рассуждения слесарь. – Подняться наверх, глотнуть, вроде как, чистого воздуха. Оказаться среди гомона копошащихся людей. Это все, конечно же, запросто! Но что я там буду делать? Там нет коморки и скрипача Бу. Хм… Весь этот неотрегулированный мир, по моему нажатию кнопки, нескончаемым потоком ринется в мою Преисподнюю. И потому же самому жесту – они все сгинут отсюда.