Яснее ясного, что долго в таком режиме я не протяну. Выживу, конечно, человек и не к таким условиям привыкает. Но что от меня останется?
Цветет и пахнет в этих условиях только госпожа Гао. Но она излишне и не утруждается. Больше командует, чем собственно делает. Тесто замесить, разложить готовые блюда красиво, украсить-сервировать. Не перенапрягается человек.
Помощницы ее тоже неплохо устроились. Остальные вкалывают как проклятые.
Да еще и гигиена оставляет желать лучшего! Куры, бродящие неподалеку, лишь часть общей неприглядной картины. Униформа, допустим, чистая. А исподнее? А руки, простите? Их только я поутру помыла. Когда спросила, где бы умыться, на меня посмотрели странно.
– Есть купальни. Но туда мы ходим раз в неделю. В женский день, – снизошла до ответа Юйлинь.
Та самая недовольная всем и вся, что разбудила меня с утра. Она соколом приглядывала за нами, новенькими, то и дело одергивая и поправляя.
Даже там, где не требовалось. Просто из вредности и самоутверждения для.
– А в другие дни как же? – удивилась я.
Девица неодобрительно поджала губы.
– Тазы есть в подсобке, – сообщила она с таким видом, будто я ей развратом предложила заняться. Прямо здесь и прямо сейчас. – Можешь пользоваться, если делать нечего!
– Если мы будем готовить грязными руками, ученики будут болеть! – попыталась воззвать к здравому смыслу.
Юйлинь расхохоталась.
– Они же одаренные! Что им будет?
– А нам? Мы-то не одаренные! – возразила я.
– Уж точно здесь не грязнее, чем у тебя дома, – прошипела девица, подступая ближе. – Смотри, скажу госпоже Гао, что ты не уважаешь ее порядки! Не нравится тебе на кухне, да? В поденщицы захотела?
– Нет-нет, все прекрасно! Я всем довольна! – поспешно отступила я, склоняя голову.
Тело само приняло нужную позу подобострастия и подчинения. В поденщицы, как и становиться служанкой для тяжелых работ мне не хотелось категорически. Тут хоть кормят и тепло…
Что ж. С наскоку традиции не поменять.
Придется действовать хитростью.