Глядя вслед, Беренс невольно поморщился. Не позавидуешь им. Погода мерзкая – низкая облачность, то и дело налетает дождь. Противный, мелкий, обычный для Балтики. Видимость отвратительная… И как-то неприятно сосало под ложечкой. Нет, Беренс не верил в предчувствия, но все же, все же…
Работа сегодня выпала простая. Деревянный щит, сколоченный из досок. Сами доски толстые, но качеством так себе, да еще и порядком разбухшие на сыром морском ветру. Белая краска сползала лохмотьями. Пожалуй, стоило ее обновить, но сейчас предстояло разрушить сам знак. Что поделаешь, судьба.
Хорошо все-таки, что моряков, как и солдат, набирают в основном из крестьян. Крепкие мужики, образованием, а зачастую и интеллектом не блещущие, зато с топором обращаться привычные с детства. Слегка подгнившие столбы, на которых крепился щит, они срубили в два счета, после чего разбили на досочки и саму конструкцию. Отнесли в сторону, покидали в подходящие ямы. Ну и все. Конечно, можно было бы замаскировать их чем-то, но завядшие листья и трава сама привлекает внимание. Сейчас весна, пройдет не так много времени, и буйная трава самостоятельно замаскирует следы вандализма, сделав это даже лучше человека.
Работали споро – чай, не в первый раз. И впряглись в растаскивание деревянного мусора все, невзирая на чины. Мичман тягал сырые доски вместе со своими матросами и не жаловался. Те, в свою очередь, не обращали внимания – привыкли. Когда это случилось в первый раз, какой-то салажонок, не прослуживший и года, что-то шепотом спросил у боцмана. Гаврилыч, подкрутив седой ус, только рукой махнул, и до Александра донесся обрывок фразы: «…молодой ышшо, не наигрался…» Но матросский телеграф работает быстро, и в следующий раз то, что его благородие пашет вместе со всеми, уже не вызывало удивления. И, что характерно, отношение матросов, убедившихся, что это была не разовая блажь, стало иным. Словно если не растаяла, то очень просела стена, отделяющая офицера от нижних чинов. Во всяком случае, в таких вот десантах, когда нет рядом строгого пригляда старших, так уж точно.
– Ну что, вашбродь, закончили вроде, – Гребешков подошел к Александру, отряхивая широкие, как лопаты, покрытые мозолями так, что кожа напоминала дубовую кору, ладони. Они с мичманом были обладателями примерно одного роста, но канонир выглядел чуть не вдвое шире. Последнему, впрочем, изрядно способствовала мешковатая рабочая одежда. – Пора.