– Не люблю журналистов… Они все такие высокомерные, – скорчил смешную гримасу Марк.
Они вышли на крыльцо, и как раз у ворот курила группа журналистов.
Алина с интересом на этот раз окинула их взглядом, хотя раньше не обращала особого внимания.
– Вы знаете, у нас за углом открыли пиццерию? – спросила Галя.
Она всегда жаждала общения, но ужасно раздражала Алину.
– Это за супермаркетом? Я вчера обратила внимание, – сказала Надя.
– Может, посидим? – Галя с надеждой оглядела всех, но ребята как-то переминались с ноги на ногу.
– Пойдемте. Я только за, – Нина никогда не отказывалась от предложений где-нибудь повалять дурака.
– Я не иду. У мамы завтра юбилей, а я еще не подготовила подарок, – сказала Алина.
– Ты пойдешь покупать? Что ты собираешься ей купить? Хочешь, мы пойдем с тобой?
Нина, как всегда, была очень добра и отзывчива до навязчивости. Алине не хотелось признаваться, что подарок она не собиралась покупать. Что ее подарок – это рассказ, который нужно еще последний раз вычитать как следует и успеть до пяти, чтобы распечатать на почте.
– Нет, мы с сестрой собирались дарить. Выберем вместе что-нибудь.
– Я тоже отказываюсь, – поднял руку Марк.
– У твоей мамы тоже юбилей или тусишь у Алининой? – пошутила Нина.
– Нет, другие дела, – Марк загадочно улыбнулся и убрал с глаз челку.
Нина и Галя отправились в пиццерию. Алина и Марк отправились вместе к метро.
С Марком было комфортно. Это был очень добрый и светлый человек. Никогда нельзя было разглядеть в нем и намек на грусть. То ли он так умело маскировался, то ли на самом деле не позволял никаким мрачным чувствам проникать в свою душу. Но при полном отсутствии в нем серьезности, а также злости, высокомерия, желания уколоть, выделиться за счет насмешки над другим человеком и прочих спутников характера современной молодежи, Марк воспринимался как шут, клоун, которого забавно иногда подразнить и весело над ним посмеяться.
И Алина также принимала в этих злых шутках участие, хотя несколько пассивное: просто смеялась вместе со всеми. Марк смеялся тоже. Его любимой фразой было: «Невозможно сломать того человека, который умеет посмеяться над собой». И он старался следовать своему девизу. Но иной раз шутки выходили совсем жестокие, и тогда лицо Марка принимало странное выражение: в глазах появлялся блеск, который можно было принимать за слёзы, и тогда вспоминался Акакий Акакиевич из Гоголевской «Шинели» с его жалостливым «Зачем вы меня обижаете?».