Имя ему Ардалион – хранитель леса.
Вот уже много лет он защищает храм природы от зла, поддерживая гармонию в лесу, делясь с каждым созданием своей жизненной силой и с трудом сохраняя эту силу в себе. Волшебство позволяло ему принимать различные облики: он был то шмелем, грозно жужжащим, то кустом ежевики, робко росшим у тропы, но чаще принимал облик седобородого старца, одиноко шагающего по лесу, не топча травы. Все его волшебные перевоплощения не были пустой забавой: с тех пор как разрушилось Великое Единство, с тех пор как разногласия, а то и ненависть, презрение стали спутниками отношений между духами и людьми, кто-то должен был противостоять человеческим глупостям и сохранить природу. Но бесплотное существо не могло исправить что-то в мире земном, и поэтому хранителю нужно было принимать облик бренного создания из плоти и крови.
Высокая худощавая фигура старца в темном плаще неслышно ступала по мягкому мху. На грудь ниспадали тонкие пряди седых волос, мягкая борода и белые волосы обрамляли сухощавое лицо с резко очерченными скулами. Но, говоря о его седине, морщинах, нельзя было назвать его дряхлым стариком, ведь осанка, крепкие руки и удивительная ясность взгляда зеленых глаз указывали на обратное. Это был человек без возраста – воплощение мудрости, вечности, силы…
Задумавшись о чём-то и устремив сосредоточенный взгляд вдаль, он вдруг услышал неподалеку шорох, острый слух его уловил детский вздох. Он пошел в ту сторону, откуда раздавался звук. Около валуна лежала изможденная девочка лет десяти, укрытая грязным покрывалом, из-под которого виднелись ноги и руки, покрытые язвами и синяками.
– Что с тобой? – удивленно спросил Ардалион.
Девочка подняла голову и обратила на него взгляд, равнодушный и усталый, это было не просто лицо маленькой девочки, на нем разом выражалась безутешная скорбь и неизбывная боль. Она смотрела, будто затравленный зверек, который устал огрызаться, перестал просить о помощи и теперь безропотно сдавался судьбе, уже не пытаясь сопротивляться. К удивлению старца, не было ни слезинки в глазах ребенка, ни малейшего испуга, тоскливый взгляд выражал лишь покорность судьбе.
– Тебе плохо? Почему? – вновь задал вопрос хранитель, и голос его звучал четко, властно, но девочка только опустила глаза.
Ардалион чувствовал ее боль и не стал больше мучить расспросами.