– Так, ладно, – шепотом произнес Стас, – пора дела делать. – Словно скомандовав для себя самого, он принялся раздумывать, как ему решить непростую задачу. Сон и покой его любимой жены стоял на первой полке его подсознательной выставки. А Стас был крайне педантичным человеком. Особенно, когда дело касалось его выставки. Промелькнула мысль дозвониться до отца Анны. Благо телефон был в кармане под свободной рукой. Да и сам Леонид окажется здесь быстрее хода самого времени.
– И что тогда? – вновь принялся тихонько вслух рассуждать Станислав, нащупывая в кармане миниатюрную металлическую коробочку.
– И тогда, милый мой, я почешу тебе за ушком и что-нибудь спою, – заспанный голос Ани, словно падающий шелковый платок слегка лишь только взволновал бархатную тишину, что царила в салоне их автомобиля.
– Блин, облажался, – прищурившись и плотно сомкнув губы, произнес Стас.
– Хотел папке уже звонить, да? – нежась в теплой ладони, словно кошка на солнце, спросила Аня, не забыв зевнуть.
Когда она зевала, время для ее мужа останавливалось. Или же замедляло свой привычный ход. В любом случае, эта несуществующая и абстрактная трактовка превращалась в воображаемый кисель. Все, что было вокруг этого ангельского создания – расплывалось, проваливалось в небытие. Глаз одаренного художника сфокусировался лишь только на одном человеке – на том, который зевал, словно маленький львенок, который только-только лишь освоил эту удивительную штуку.
Теперь, в фокусе было два человека.
Аня знала эту слабость своего человека и потому старалась подарить ему подобных моментов, как можно больше.
– Я вас вижу, – произнес Стас, коснувшись щекой лба сначала жены, затем своей дочери.
Аккуратно убрав руку, на которой покоилась теплая щека самой красивой и счастливой девушки этого города, не менее счастливый мужчина перемахнул через переднее пассажирское сиденье, оказавшись в кресле водителя. Поправив зеркало заднего вида и отыскав в нем глаза цвета летнего вечереющего неба, подмигнул и аккуратно дал машине ход. Открытый гараж впустил их в свои объятия, гостеприимно включив слабое освещение. Стас мысленно похвалил себя за то, что заведомо настроил освещение в доме, так как предположил, что прибудут они в темное время суток. Слабый световой поток шел из-под ниши стен, преломлялся на уровни полутора метров и рассеивался по всему свободному периметру. Остатки же его корпускул достигали разве что лишь уровня груди среднего человека. Средним человеком был Стас.