Ещё бы, он весь такой нереальный под метр девяносто, брюнет, глаза красивого оттенка коньяка. Самый мой типаж. Увидела его и всё… пропала Марина, просто пропала, влюбилась моментально, а он даже внимание не обратил. Тогда обидно было, сейчас понимаю всё. У меня и груди то не было особой. Куда смотреть? То лето у бабушки показалось адом.
Зато есть сейчас…
И вот оно, откатом – молчит.
Блокирую, снова открываю через минуту. Смахиваю нетерпеливо ворох сообщений и всплывающих окон. Опять блок и экраном вниз, чтобы через пять минут сделать тоже самое. Пара так на зло медленно тянется, хоть плачь.
А вечером этого же дня мои розовые мечты разбиваются вдребезги, потому что Саша присылает одно единственное сообщение:
«Марин, не получится ничего у нас. Прости, котён»
– Ты об этом никому не скажешь, поняла меня? – мама дёргает за локоть, больно сжимая через куртку.
Меня как тряпичную куклу тащили до машины в соплях и слезах. Темень кромешная, но я всё равно воровато озираюсь по сторонам. Всегда есть шанс нарваться на безмолвных зрителей, а зрителей на сегодня хватило. Дурман сошёл с первой волной испуга.
– Я … мам… я…
– Заткнись! – звонкая пощечина, – Закрой свой рот, пока я не успокоюсь! – шипит разъярённо, – Села в машину!
Держусь за пылающую щёку и открываю пассажирскую дверь чёрного седана матери. Слёз уже нет, я и холода не чувствую. Остался только панический страх и единственный вопрос. Как оправдаться… как оправдаться…
Пелена перед глазами, во рту вкус крови, пальцы не гнутся. Сердце отбивает чечётку, пока смотрю как мама садится за руль и вцепляется в него руками. В салоне тишина, я боюсь всхлипнуть.
Стыд скручивает нутро. Внутри меня столько всего смешалось за последние двадцать минут, что я не знаю, как себя вести. Мне просто страшно.
Мама ни просто зла, она в дичайшей ярости. В какой-то момент кажется, что она меня убьёт, как минимум явно борется с этим. Уничтожающий взгляд что бросила на моё лицо, говорит о многом. Щека пульсирует нестерпимо. Мне не обидно, я готова что угодно стерпеть и всё простить, лишь бы получить призрачный шанс что-то исправить. Кажется, что ничего нельзя. И это страшно. Мне впервые насколько дико страшно.
Проходит больше пяти минут, когда, совладав с собой, поворачивается и чётко проговаривает: