– Это другое дело. – обрадовался я. – Эти отчеты чуть не свели меня в могилу. Отчасти я здесь из-за них. Я готов работать круглые сутки… но вот потом еще раз переживать события, собирать все в папку, красиво излагать на бумаге… Осталось главное, уговорить врача отпустить меня до лучших времен.
– Тут такое дело, – замялся Андрей Григорьевич, – может не стоит связываться с медицинской рутиной, давайте решим дело более кардинально.
– Это как? – опешил я. – Отравить, усыпить, позвонить в полицию и сказать, что здесь заминировано и требовать эвакуации? Что еще придумаете?
– О, нет-нет, не так жестко. – он испуганно округлил глаза. – Вот здесь новая одежда… – он втянул из коридора большую походную сумку. – Здесь есть все необходимое. Размер подсказали ваши товарищи. А за окном – лестница.
– Ну и ну! Вы хорошо подготовились! – хмыкнул я. – Вот только окна все забиты-заколочены до лета. Все законопачено насмерть.
Майор с самодовольной улыбкой полез в сумку и достал целый «воровской набор».
– Я знаю толк во взломах и замках, он по-свойски мне подмигнул. – Лучший в отделении по этим штучкам.
Спустя всего пару минут манипуляций, окно тихо отворилось и в комнату ворвался свежий прохладный ветер и я, почесав затылок, вдохнул его полной грудью.
Мной уже овладел азарт, я сразу забыв о болезни, принялся стягивать с себя «больничную робу». Тушинин воровато выглянул за дверь и заговорщически хихикая, сообщил, что путь открыт.
Через пять минут я был готов к побегу, и еще раз убедившись, что никто не слоняется по коридору, мы направились к окну.
Майор справился с задачей легко, благо, что и окна моей палаты смотрели на задний двор, так что мало кто мог нас обнаружить – все лечебные кабинеты и ординаторская находились в противоположной стороне. Да и кто станет смотреть в окна с третьего этажа в разгар рабочего дня?
Как только я закинул ногу на подоконник, больное сердце сразу дало о себе знать легким но настойчивым покалыванием, а в глазах замельтешили мушки. Подождав несколько минут, я с трудом, задыхаясь и потея, перекинул ослабевшее после месяца лежания тело и скользнул вниз, осторожно нащупывая ногой ступеньку. Снова подождал минуту, пытаясь справиться с одышкой, и начал спускаться.
Эти семь метров высоты дались с таким трудом, что мне вдруг самому стало страшно – неужели все действительно так серьезно, как говорит доктор, и я могу каждую минуту потерять сознание и свалиться с этой гребаной лестницы вниз, рискуя переломать себе ребра, руки и ноги. И какой с меня тогда может быть помощник?