Подавленный и уничтоженный этим осознанием я сел на первую подвернувшуюся ободранную облезшую выцветшую, как все мои недавние мечты, скамью здесь же в порту и ничего не видящим, не различающим взором глядел на продолжающий преспокойно жить своей жизнью мир.
Сердце моё было разбито, ибо я, мысленно простившись со своим ненавистным доселе существованием, готов был сию минуту начать новую жизнь, сегодня, прямо сейчас отчалить вместе с уходящим пароходом, ставшим символом моего перерождения, от опостылевших берегов и направиться навстречу новым невиданным горизонтам и мечтам. Однако когда ты по горло увяз в догмах, ярлыках, морали и этике, чужих ожиданиях, отношениях, правилах и распорядках, ограниченности и безвкусице не так-то просто выбраться из болота стабильности и закостенелой обыденности. Даже в том случае, если тебя оттуда пытаются вытащить, протянув спасительную руку с твёрдого берега яркой полноценной жизни.
Грязный порт, обшарпанные лодки, неопрятные моряки, беспорядочно снующие туда-сюда, грозно возвышающаяся темнеющая громада Кингспорт-Хэд, блеклое солнце, скрывшееся в облаках, и кое-где проглядывающее сквозь эту неразбериху вонючее гниющей тиной и водорослями море – вот она – моя жизнь. На душе было паршиво и очень тоскливо. Я бранил себя, свою медлительность и неуверенность всякими прескверными словами.
От неприятных мыслей меня отвлёк крик странного вида мужчины, который бежал по пристани, размахивая руками и что-то возбуждённо провозглашая. Его поведение граничило с поведением безумца.
– Наконец! Сбылось! Покидаю эту сатанинскую землю к чертям собачьим! Слышите вы все, дуралеи?! Я сматываюсь! – радостно сообщал он неизвестно кому.
Увидев меня, одного из немногих, кто праздно сидел без дела, сумасшедший подбежал ко мне.
– Нас всех надули, братец! Никакая это не земля обетованная. Здесь нет счастья, одно лишь горе и смерть! Беги отсюда, братец! Как я. Нет, не домой! Конечно, нет! Туда нам путь давно заказан! Мы предатели, и нас там никто не ждёт! Уходя, уходи, пёс! Беги отсюда, куда глаза глядят! На юг, в Мексику, Бразилию, хоть куда! Но лучше подальше! – он захлебнулся и подавился собственной слюной, которая интенсивно вырабатывалась от чрезмерного возбуждения и тонкими нитями тянулась с губ на грязную рваную одежду. Весь мокрый и вспотевший, с него бежало ручьём.