– Отдыхай, здоровяк, – тихо сказал я, сам не зная почему, погладив его по грязному лбу. – Скоро вернусь.
И с несвойственным мне волнением, я отправился на поиски лекарств.
***
Осматривая каждую травинку, каждый кустик, ощупывая, даже пробуя некоторые на вкус, я не нашёл ничего в радиусе пары тысяч шагов, что могло бы мне хоть как-нибудь помочь. У меня начали опускаться руки.
Я бродил уже не счесть сколько времени. Ветер, хоть я и был в лесу, гулял меж исполинских стволов. Дождь не прекращался, но и не усиливался. Хотя сквозь тучи и не было видно солнца, по их оттенку и сгущающемуся мраку можно было сказать, что уже вечерело.
Ничего не оставалось кроме как оторвать несколько тонких, но очень крепких лиан, свисающих с некоторых деревьев.
– Может хоть раны ему перевяжу…
Бросив пустые брождения, я поспешил набрать природных верёвочек и вернуться к больному.
По возвращении, за время моего отсутствия, почти ничего не произошло. Медведь всё также лежал без сознания, тяжело дыша. Разве что пара мелких ран рядом с тем местом, где моя ладонь погладила его лоб, уже почти затянулись. Любопытно. Ну у него и живучесть. Прямо, как у меня, когда я пришёл в сознание на той стороне ручья…
Зверь был огромным, поэтому я удлинил несколько лиан, связав их между собой, и перевязал ему две лапы чуть выше самых глубоких ран, чтобы остановить кровотечение. С остальными я сделать ничего не мог, да и нечем уже было.
Меня начинало колотить от холода и сырости. Столько времени провести сначала в холодной воде, затем на мокрой земле, а потом ещё и гулять под ветром и ливнем – даже такому крепкому парню, как я не избежать последствий.
– Прости, дружище, но я сделал всё, что мог, – с грустью сказал я здоровяку, уже не попадая зубом на зуб. – Не знаю, выкарабкаешься ты или нет. Но себе я позволить сдохнуть здесь не позволю.
Я выбрал на его теле самое чистое и сухое место и улёгся калачиком на землю рядом с ним, прижимаясь как можно крепче.
От него мне становилось всё теплее и теплее, пока меня через несколько мгновений не сморил сон.