И тут меня осенило, что это граница между детством и взрослой жизнью, которую невозможно переступить назад. Я осознал, что обратной дороги нет, проход туда запрещён.
Мне хотелось вернуться обратно. Казалось, что за мной кто-то наблюдает и управляет всем этим. «Почему я не могу туда попасть?» – думал я. – «Я не хочу вперёд, я хочу туда, обратно в своё детство! Ну, пожалуйста! Я всё исправлю! Это не должно так закончиться!»
Я рыдал и умолял того, кто управлял всем этим, но меня никто не слышал. А время не двигалось ни вперёд, ни назад. Я застрял на этой границе, словно в запертой комнате, и не мог вернуться, чтобы что-то изменить.
Чтобы выбраться отсюда, мне нужно было понять, как я сюда попал. А для этого я должен был вспомнить… Я мог вспомнить всю свою жизнь до этого момента, каждую деталь. Но именно сейчас я вспоминал последние три месяца, до сегодняшнего дня.
В этом году у нас выпускной. Мы окончили школу, но праздник продолжался. «Только мы сами определяем, когда закончится наше детство! Вот она, взрослая жизнь!» – С радостью кричали мы тогда.
В то время не было интернета и компьютеров. Даже проводные телефоны были редкостью. Из развлечений была только реальность, порой жёсткая и суровая.
Тогда мне было всего пятнадцать лет. Нам нравилось проводить время в лесу, недалеко от военного полигона.
В том лесу, на берегу реки, недалеко от танковой дороги, мы строили шалаши, жгли костры и купались. Спрятавшись от глаз взрослых, мы курили и выпивали. Иногда с нами ходили девчонки. Было весело. Мы развлекались, как хотели, насколько это было возможным. Можно ли назвать их друзьями? Это вопрос философский, даже скорее риторический. В их компании всегда было весело. Нас объединяла одна девчонка, моя первая любовь. Все мы были разные. В той компании были четыре парня и одна девушка: я, мой одноклассник Женька, Мишка по прозвищу Шмель из соседней квартиры, Генка – одноклассник Шмеля и Девушка Полина, бывшая Генкина партнерша по бальным танцам.
Полина часто носила вызывающие наряды, что придавало нашей компании особый эпатажный шарм. Однажды во дворе нас назвали «шведской семьёй». В то время мы не понимали значения этого выражения. Лишь спустя несколько лет я осознал его истинный смысл. В округе тогда всем казалось, будто Полинка переспала с нами, со всеми, хотя это были только слухи. Эта девчонка стала для нас больше, чем другом. Она была нашим талисманом. Полинка говорила, что все беды и несчастья от недостатка близости, и прилагала все усилия, чтобы сделать себя и нас немного счастливее. Для кого-то близостью считалось просто быть рядом с ней, находясь в её окружении. Для кого-то это было чем-то бóльшим. Она была старше нас всего на год, но нам казалось, что об интиме Полинка знает абсолютно всё. Она была та еще «развратница». В нашем кругу Полина могла без стеснения сидеть и рассуждать о сексе, женской физиологии и контрацепции, тем самым просвещая и развращая нас. Она над нами смеялась, видя нашу реакцию. Мы вместе с ней смеялись друг над другом, не воспринимая ее насмешки всерьез. Информацию о половом воспитании Полина черпала из литературы по сексологии своей мамы. В то время это были очень редкие зарубежные книги.