Житие с пауками
Нет нужды рассказывать о том, что рано утром вручили мне на кухне и хлеб, и сыр, и молоко. Добродушная повариха потрепала меня по волосам, отчего я едва не прослезился, вспомнив дом, который покинул. Как они там? И видимо, продолжало работать тётушкино благословение, так как голос Томазо Мартинелли призвал меня к себе откуда-то сверху, из хозяйских покоев, а мне показалось, что с небес. Робея, ещё как робея, вошёл я снова в ту самую комнату, где вчера звездочёт впервые беседовал со мной. Странный вид имел он в этот ранний час. Так выглядят люди, которые не спали всю ночь – волосы не убраны и не причёсаны, глаза усталые, красноватые, словно он тёр их долго кулаками. Кресло, где он сидел, стояло у открытого окна, утренняя прохлада прямо лилась оттуда, и что-то удивительное, похожее на паука, находилось рядом, стоя на трёх деревянных ногах и указывая на небо за окном тонкой, деревянной же рукой. Повсюду были разбросаны листы бумаги, в которых многое из написанного было перечёркнуто, оплывшие свечи на столе были давно потушены и тоже выглядели очень устало.
– Вот это и есть моя работа, Козимо. Не пугайся, такое ты будешь видеть часто. Сегодня я, как видно, перетрудился, но должен успеть кое-что тебе рассказать, дать указания. То, что ты видишь у окна называется телескоп. Не трогай его без меня. О, это вещь волшебная! – Лицо Мартинелли вдруг стало оживать, голос его окреп. При слове «волшебная» мне тотчас вспомнились крики колдуна и языки пламени у круглой башни, я напрягся, но продолжал слушать.
– Осмотрись здесь, аккуратно собери всё это (он кивнул на множество бумаг, гусиные перья, что были в работе всю ночь, книги и предметы, назначения которых я не знал). Чертежи, знаешь, что это такое? – вот эти, где начертаны всякие линии, прямые и кривые – отбери и сложи отдельно. Книги поставь на полки, и постарайся определить их на места, где они стояли прежде, ориентируйся по названиям, ты ведь немного читаешь на латыни? Ну и дальше, по мелочи: поменяй свечи, убери мусор… Но телескоп! – он поднял указательный палец, и то ли погрозил им, то ли указал на небо, а затем уже тихим голосом произнёс – … мне нужно отдохнуть…, вечером поговорим.
Лука помог ему подняться и увёл, бережно поддерживая под локоть. Непонятным остался последний жест странного звездочёта, и я на всякий случай держался подальше от волшебного деревянного паука, стараясь на него даже не смотреть.