– Ступай с Богом! С моей легкой руки тебе повезет! – и послал меня к командиру пятой пехотной дивизии, чтобы я оттуда посылал казаков с донесением к нему.
Когда мы подъехали к долине, где стояла биваком первая бригада 5-й пехотной дивизии, оба полка тронулись со своих мест. Начальник дивизии приказал батальонным командирам разобрать сложенные в стороне фашины и штурмовые лестницы. Не знаю кто решил, что они могут потребоваться при нынешнем деле, вероятно, в штабных головах рисовались картины из римской истории с героями, поднявшимися на стену укрепления, ощетинившуюся оружием защитников. По статуту за такой подъем положен Георгий, тому кто первый поднимется на стену, но много ли будет этих первых: Да и вообще как представляется эта оперная цена при современной артиллерии, когда основу обороны составляют окопы и траншее одним господам писарям известно. Однако тащили и фашины и лестницы!
Как только переправились через ручей, как турки начали нас обстреливать с Плевенского шоссе. Одна граната разорвалась далеко не долетев до нас – осколки ее продолжали рекошетировать по шоссе, укорачивая прыжки и замедляя бег, по мере приближения, около нас они представлялись чудовищными прыгающими лягушками.
У деревни Гривицы сзади нас раздался удар, подобный громовому – турки попали в зарядный ящик. Он взорвался. Высокий столб дыма поднялся в воздух. Лошади были убиты. Люди отделались контузиями. Однако, это событие произвело заметно дурное впечатление на солдат. Они проходили мимо, угрюмо глядя на бившихся лошадей и обломки ящика. Наши батареи снялись с передков за Гривицей и все турецкие батареи накинулись на них. Наши не отвечали, озабоченные только расстреливанием Гривицкого редута.
Пехота спустилась в овраг. За небольшим перевалом на косогоре лежали по- ротно архангелогородцы и волгцы. Над поляной лопались шрапнели, разрывались гранаты, взбуравливая почву, но от этой огненной грозы, свирепствовавшей над долиной не страдали войска, защищенные покатостями возвышенностей. Однако, один офицер подошел ко мне, попросил слезть с лошади и отослать ее назад, чтобы даром не подвергаться выстрелам.
Среди группы офицеров сидел замечательно красивый седеющий полковник с офицерским Георгием в петлице. Я догадался, что это и есть полковник Шлиттер и стал испрашивать у него разрешения идти в авангардную роту архангелогородцев. Он ответил очень сухо: