Вдруг на долю секунды, так быстро, что я едва успеваю заметить, лунный треугольник на южной стене мигает, временно заслоненный каким-то объектом. Я поднимаюсь и напрягаю глаза: что-то мелькает мимо окна-полумесяца.
Кто-то движется снаружи вдоль северной, а теперь уже восточной стены здания к южной. Я прижимаюсь к закаленному стеклу и гляжу в темноту. Ничего. Лишь смутная масса кустов и темно-зеленый газон, за которым плещутся черные волны. Я выгибаю шею в надежде, что под острым углом смогу увидеть больше, однако окно-полумесяц утоплено в стену слишком глубоко: боковой обзор полностью перекрыт.
Теперь, когда загадочная тень исчезла, за окном вновь все замерло, словно на картине. Я отворачиваюсь от окна и смотрю на идеально застеленную двуспальную кровать. Теперь, когда обстоятельства вынудили меня подняться на ноги, я раздумываю, а не залезть ли под одеяло, оставить этот странный день позади и прийти завтра на первую сессию к доктору Коделл отдохнувшим.
Делаю пять шагов от окна и, взглянув на взбитую подушку, прислоняю ладонь к входной двери. Прохожу сквозь столбы лунного света в форме ромба, треугольника, звезды и круга и поворачиваю налево, в коридор со статуями. Свет уже не горит. Почти не задумываясь, я провожу рукой по мраморному изваянию с длинным лицом, в костюме начала века, с дымкой редеющих волос. На каменных висках видны дужки очков, которые плавно переходят в гладкую поверхность. Полагаю (и надеюсь, я не ошибся), это Зигмунд Фрейд. Он бы точно оценил свое изваяние.
Я миную атриум. Окон здесь нет. Лампы горят, но слабо. И хоть потолок не освещен, я чувствую пару абстракционистских глаз, наблюдающих за мной сверху. Я прохожу через входной коридор и выбираюсь из здания. Поднявшийся ветер качает искусно подрезанные фигурные кусты, шелестя их листвой. Вдалеке, будто разверстая пасть морского чудища, темнеет вход в лодочный ангар. На полпути к ангару, на дорожке из белого известняка, виднеется фигура в длинном черном плаще. Человек стоит лицом к вздымающимся волнам и смотрит на бегущие по небу облака.
Он что-то кричит, надсаживая горло, словно обезумевший король Лир, но из-за сильного ветра не слышно ни слова. Я медленно иду по меловой дорожке в направлении странной фигуры. Я не крадусь и не прячусь, надеясь, что шум ветра и громкий голос человека в плаще скроют мое приближение.