– Осторожно! – кричит из окна водитель.
Я качаю головой и быстро моргаю. Мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Дыхание короткое и учащенное. Я смутно замечаю, что дрожу от шока.
– Не упрощай мне задачу, – дразнит Лукас.
Он все еще сжимает меня за локоть, и на долгую секунду я закрываю глаза и неподвижно стою, позволяя ему держать меня. Вторая секунда проходит быстро, и мой шок заменяется яростью, направленной на себя. Как я могла так сглупить и не посмотреть по сторонам, прежде чем перейти дорогу?
Я вырываюсь из его рук.
– Вероятно, это не первый раз, когда кто-то прыгнул под колеса после того, как провел с тобой целый день?
Я довольна своим ответом, но все еще не могу поверить, что он только что спас меня. Бесит.
Убедившись, что дорога пуста, я бегу через улицу и ставлю сумку и фрукты в корзинку велосипеда. Кипя от злости, надеваю шлем и вытаскиваю велосипед из стойки немного агрессивнее, чем планировала. Вечернее солнце опустилось уже к самому горизонту, и теперь, крутя педали на запад в сторону дома, я почти ничего не вижу, ослепленная солнцем. Так или иначе, Лукас тоже в этом виноват.
Через полмили у меня учащается сердцебиение, и его слова проносятся эхом в голове.
«Ты ничуть не изменилась, Дэйзи…»
«Эти фрукты от Дэйзи…»
«Не знал, что ты теперь марионетка…»
Я вымещаю злость на велосипеде, давя на педали с такой силой, как будто вместо них под моими ногами – нежные части тела Лукаса.
Когда я подъезжаю к последнему повороту на Магнолия-авеню, приведенный в действие моим гневом велосипед набирает впечатляющую скорость. Я наклоняюсь в сторону поворота, чтобы компенсировать центробежную силу, и мои изношенные шины вдавливаются в тротуар.
Но ненадолго.
Я наезжаю прямо на лужу разлитого машинного масла – подарок окружающей среде от одного из старых дырявых фермерских грузовиков Гамильтона. Заднее колесо велосипеда теряет сцепление с дорогой, а руль начинает раскачиваться в тщетных попытках выровнять идущий ко дну корабль. Время как будто замедляется – и мой велосипед кренится и заваливается набок, а меня заносит, словно я выполняю какой-то акробатический трюк. И как раз перед столкновением с землей, время ускоряется.
Мозг начинает действовать, вынуждая левую руку принять на себя всю тяжесть падения. Как настоящий герой, ладонь выскакивает в последнюю секунду, как будто хочет пообщаться с дорогой. К сожалению, той есть что сказать. Я слышу тошнотворный треск, перекрывающий общий грохот, а затем внезапно воцаряется тишина.