Когда еще через месяц сняли повязку, Василий смог осмотреться . Обычная больничная палата, с запахом лекарств и с ободранной штукатуркой на стенах и, желтые пятна бросались в глаза, на белом полотне потолка, Лампочка без плафона, просто висела на проводе. В верхнем углу окна дырочка и от нее трещины расходятся по всему стеклу. Кровать узкая с сеткой, и со скатанной ватой внутри матраса. Коричневая тумбочка, на ней сок и апельсин. Капельница на треноге мирно отмеряла лекарство. Он хотел было встать и смог приподнять голову, как тут же забежала медсестра и буквально наорала на него. Лицо мамы постарело, как ему казалось лет на десять за это время.
Мама сколько меня не было? – Слабым голосом спросил он на выдохе.
6 месяцев сыночек. Но слава богу ты вернулся, я каждый день за тебя свечку ставила.
Зачем? Столько денег угробила. Я бы и без этого справился. Что произошло?
Тебя машина сбила.
Что со мной, я пошевелиться не могу. – Мать закусила губу и слезы потекли.
Тебя просто привязали к кровати, чтобы ты встать не смог. – Вася зажмурил глаза. Пришел врач посмотрел, вонзил иглу в капельницу выдавил туда жидкость.
Щас полегчает – С улыбкой сказал и ушел. И правда, почти сразу изображение поплыло, а потом и вовсе отключилось. Вася провалился в тяжелый сон без снов. Такие единицы, как время и дни недели его не интересовали, он жил от укола до укола, в перерывах был в беспамятстве. Успевал перекинуться парой слов с мамой, потом приходил врач, игла, лекарство и все, прощай мама до следующего раза.
В один из дней, очнувшись, он поговорил с ней, а доктора все нет, потом за окном стемнело, мама от усталости склонила голову и заснула прямо на табуретке, Василию пришлось самостоятельно пробовать, но и глаз сомкнуть не получалось.
Руки более менее уже двигались, ему стало жарко, он стянул простынь с себя и ужаснулся, открыв рот с застрявшим в горле криком он обнаружил, что его ноги которые так болели и зудели, отсутствуют. Только две замотанные в бинты культи. Он в ужасе оглядел тело. На тазовой части были какие- то железные прутки, они входили, казалось прямо в кожу. На груди и животе почти кожи не было видно все в повязках на руках не было живого места, все в глубоких шрамах. Он поднял глаза. Доктор стоял у двери.
Дааа, правда чудо, что ты живой. Мы тебя по кускам собирали.