Утром никакого кофе только остатки пива в бутылке, без газов, теплое, противное. “Не выливать же”. Обрадовался тому, что заснул не допив одну бутылку, “Сэкономил” Бережно убрал ее в холодильник. Хотел было приготовить что нибудь поесть но взгляд остановился на горе посуды в раковине и желание пропало. “Куплю по дороге” Шоколадный батончик и растворимый кофе, вместо завтрака и обеда. Весь день чтение книг, вечером пицца с пивом. На следующий день то же самое.
В один из одинаковых вечеров по дороге домой в вагоне метро. Он увидел рекламный щит. Как раз на том маленьком промежутке путей, где вагон вырывается из тьмы тоннелей и на несколько секунд оказывается под открытым небом. Когда все пассажиры зажмуривают глаза или закрывают их ладошкой, чтобы с непривычки не ослепнуть от солнечных лучей. Вдалеке стояло одинокое, розовое здание, “Наверное, больница” На крыше большими буквами было написано. “Компания Джисатцу” Вася успел прочитать ломаное японское слово, написанное русскими буквами. Но заострить внимание не получилось, картинка опять потемнела и пошли нескончаемые провода и изредка тусклые, желтые лампочки. Придя домой, и открыв первую бутылку пива, он почувствовал тягу к творчеству. “Вот опять, это оно” Непреодолимое чувство написать, что – то, буквально заставило его встать с кресла и сесть за ноутбук, Он уже 8 лет писал свой роман, о большой и чистой любви. Где по задумке, любящие сердца сливаются в бесконечных цветах и розовых красках, их чувствам не хватает и целого мира, они счастливы, как никто. И в конце они вместе разбиваются на самолете. Это было у него в голове, а на самом деле было лишь пару страниц. И вот “Муза пришла” Он начал судорожно стучать по клавишам строчки забегали по тонкому экрану. Целая страница появилась незаметно. Василий, уставший и измученный встал, чтобы отпить пивка, Столько написать за один вечер “Да никогда” Но вот он, писатель стоит перед зеркалом и грезит, как ему вручают премию Альфреда Нобеля за неоценимый вклад в мировую литературу. Его преследуют толпы фанатов и девушки шепчутся, когда он проходит мимо. “Это же сам Клоков”. И треснутое зеркало, вернуло его в реальность. Прыщавое лицо рыжего ботана глядело оттуда, говоря “Эй паря очнись, иди хоть помойся что ли”. Он надул щеки и потер себя по подбородку, три волоска скручиваясь создавали подобие бороденки. Василий очень берег их и никогда не брил, только иногда подстригал, Он искренне считал, что они делают его мужественнее и девушкам нравятся бородатые мужчины. Иногда, во сне бывало такое, что один из волосков выпадал, И василий входил в настоящую депрессию обнаружив его на подушке утром.