Певец поёт:
Жило двенадцать разбойников, Жил Кудеяр-атаман, Много разбойники пролили Крови честных християн. Господу Богу помолимся, древнюю быль возвестим! Так в Соловках нам рассказывал инок честной Питирим.
Днём с полюбовницей тешился, Ночью набеги творил, Вдруг у разбойника лютого Совесть Господь пробудил.
Женька громко хохочет. Певец замолкает, аккомпанемент обрывается. Все фраппированы, только двое имажинистов с интересом смотрят на Женьку. Она делает круглые глаза, закрывает рот ладошками, втягивает голову в плечи: как будто испугалась.
Мама Женьки шёпотом говорит Папе Женьки:
– Отец, скажи ей.
Папа Женьки тоже шёпотом отвечает Маме Женьки:
– Ты же мать, вот сама и скажи.
Мама Женьки тихонько пихает Папу Женьки, и Папа Женьки трагически восклицает:
– Евгения!
– Ну, папа, ну, смешно же, ну, правда, сам посуди, – виновато потупившись, отвечает Женька. – У разбойника совесть пробудилась. Кровь проливал, тешился с «полюбовницей», а потом – раз! и совесть. Смешно.
Имажинисты переглядываются и одобрительно кивают.
– Вам не понравилась песня? – спрашивает Певец у Женьки.
– Нет, вы очень хорошо пели, простите, что я не сдержалась.
– И всё же. Какую песню вы бы предпочли?
– А вот.
Женька подскакивает к роялю, отталкивает Аккомпаниатора, садится на его место и выдаёт:
Когда я пьян, а пьян всегда я, Ничто меня не сокрушит, И никакая сила ада Моё блаженство не смутит. Я возвращался на рассвете, Я весел был и водку пил, И на цыганском факультете Образованье получил.
Все ещё более фраппированы, Женька хохочет, Папа Женьки держится за голову. Имажинисты яростно аплодируют.
– Пошла вон, – зло говорит Мама Женьки.
Женька встаёт из-за рояля, делает книксен.
– Да, мама.
Мама Женьки поворачивается к имажинистам.
– И вас, господа поэты, тоже попрошу. Вон.
Мама Женьки показывает им пальцем, куда именно вон и имажинисты уходят, на ходу рассовывая по карманам бутерброды, выхваченные со стола. Женька выходит из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Папа Женьки с Мамой Женьки извиняются перед гостями. Гости респектабельно расходятся.
***
Женька, прильнув ухом к замочной скважине, подслушивает.
***
Папа Женьки держит Певца за пуговицу и с жаром ему объясняет:
– Простите нас, дружище. Не понимаю, где она этого нахваталась. Ведь мы дали ей самое лучшее воспитание, самое великосветское. Прекрасная наездница, держу ведь элитных скакунов. Стрельбой вот увлеклась, ведь целую коллекцию оружия приобрёл. Всё для неё! А она как будто ждёт случая оскандалиться и нас оскандалить. Что делать, ума не приложу.