– Главное, что теперь у него нужных лекарств достаточно, – Трасси пошевелила ногой один из валявшихся на полу белых обломков. – И как долго он еще будет так… болеть?
– Понятия не имею. Он ничего на этот счет не сказал.
– И ты будешь все это время тут безвылазно сидеть? Словно у постели тяжелобольного друга?
– Аврум – и в самом деле мой друг! Он же нам всем жизни спас, как-никак!
– Так я и не спорю, – Трасси забрала у парня пустую тарелку. – Но мне кажется, что болен он не настолько серьезно, чтобы так уж о нем волноваться. Да и помочь ты ему все равно ничем не сможешь. Чем тут без толку сидеть, лучше приходи чай пить, пока он не остыл. А если повезет, то потом отец, быть может, тебе еще разок порулить даст. Мы же не машины, не железные, нам иногда сменяться и отдыхать надо. Еще одна пара рук в кабине всегда пригодится.
В тот день «Хоррам» мчал по пескам до самой ночи. И Лажонн, действительно, позволил Вальхему какое-то время постоять за штурвалом, предварительно взяв с него обещание больше не лихачить.
К вечеру окружающий пейзаж начал понемногу меняться, и среди дюн начали все чаще проступать обтесанные ветром каменные уступы. Маневрирование между ними требовало немалой осторожности, и даже старый капитан, проезжавший этим маршрутом уже бессчетное число раз, был вынужден сбавить ход. В этих краях не существовало какого-то неизменного безопасного «фарватера», поскольку текучие пески то заметали одни скалы, то оголяли другие, из-за чего казалось бы давно знакомая дорога всякий раз выглядела по-другому и не позволяла расслабиться ни на секунду.
Вальхем время от времени спускался в трюм, чтобы проведать своего друга, но Аврум оставался по-прежнему молчаливым и неподвижным, да и выглядел он все так же. Разве что источаемый им жар чуть спал, хотя и оставался все еще ощутимым.
С наступлением темноты Лажонн все же был вынужден остановить эшелон, поскольку лавировать промеж скал, которых желтые лучи фонарей выхватывали из мрака буквально в считанных метрах перед отвалом, стало реально опасно. Да и спится лучше, когда кровать под тобой не раскачивается и не подпрыгивает на ухабах, а стены не содрогаются от грохота молотящих шатунов.
После незатейливого ужина команда «Хоррама» разбрелась по каютам, и в коридорах эшелона все стихло, оставив лишь потрескивание остывающего металла.