– Они говорят, что следов насилия не было, – Анна нервно теребила подол пальто. – Но я чувствую, что это не так. Она не могла просто исчезнуть… Мы всегда говорили друг другу, куда идём.
Лазарев замолчал, чувствуя, что здесь кроется что-то глубже. Он видел таких людей раньше: близких, готовых сделать что угодно ради правды. Анна была одной из них. Она принесла фотографию сестры – молодая женщина с светлыми волосами, улыбающаяся на снимке, обычная и ничем не примечательная, но от этой фотографии веяло чем-то необычным, словно она хранила какую-то тайну.
– Я начну с того, что пообщаюсь с её друзьями и проверю её последние звонки, – сказал он наконец, убирая фотографию в папку. – Если она ушла по своей воле, это выяснится. Но если что-то действительно случилось, я узнаю об этом.
Анна кивнула, её лицо оставалось напряжённым. Лазарев видел, как в её глазах мелькнул страх – страх перед тем, что она сама не хотела признать.
– Спасибо вам, – прошептала она, поднимаясь. – Я заплачу, сколько нужно. Главное – найдите её.
Лазарев проводил её взглядом до двери, и когда она ушла, он достал ещё одну папку, переворачивая старую фотографию. Теперь у него было новое дело, и оно не оставляло его в покое.
Сложив папку с фотографиями и данными, Лазарев стал размышлять над деталями. Случай исчезновения, возможно, мог бы показаться обычным делом для полиции, но он понимал, что здесь скрыто что-то более сложное. В подобных случаях всегда оставались мелочи, детали, которые нельзя было игнорировать. Они могли быть неприметными, но, как знал Лазарев, именно в них и крылась вся правда.
Он включил старый кассетный диктофон, чтобы записать свои мысли.
– Объект: молодая женщина, возраст двадцать три года. Исчезновение: три дня назад. Предположения полиции: добровольный уход, – пробормотал он, делая паузы между словами. – Однако, исходя из описания родственницы, присутствуют все признаки того, что уход мог быть насильственным.
Когда запись закончилась, Лазарев встал и накинул плащ. В этот поздний час он не мог много сделать, но кое-что всё же стоило проверить. Он знал один бар неподалёку, где сестра Анны, по словам Анны, бывала часто. Начать с этого места было бы разумно. Там можно было встретить тех, кто знал её и мог дать ответы на его вопросы.
Ночные улицы встретили его ледяным ветром и мелким дождем, который в секунду превратил его плащ в мокрую массу. Но Лазарева это не волновало. Дождь был его привычной стихией, частью той жизни, которую он выбрал для себя.