– Я понял. Мы поменяем машину. Купим вашу «буханку» и будем работать на ней. Это займёт пару дней: пока найдём, пока отремонтируем, пока установим всё и разберёмся. Даже двух дней не хватит, скорее трое-четверо суток, но зато дальше сможем работать спокойно. Но вы должны понимать, что прослушивать переговоры посольств или КГБ практически невозможно!
– Я понимаю. Однако есть же загородные правительственные дачи, дома отдыха и ещё много всяких квартир и мест, где обычно собираются эти лица? В конце концов есть правительственные учреждения, рабочие кабинеты. Скорее всего, никто там уже особо осторожничает, и информация окажется в разы доступнее, чем в той же Москве.
Шнайдер спокойно слушал меня, и по его лицу трудно было определить ход его мыслей.
– Я что-то подобное и предполагал. У нас есть списки дач и загородных правительственных и ведомственных домов отдыха, будем работать по ним. Машину перекрасим в аварийную, подозрений она не вызовет. Эту оставим на стоянке возле гостиницы, с той же целью. Какой порядок связи?
– Сообщите мне, где остановитесь. Встречаемся с вами в условленные дни на ближайшей к вам станции метро. Лучше всего в час пик: в семь тридцать утра. О встрече дайте знать телеграммой на центральный почтамт до востребования на имя Ивана Тёмного. Так меня зовут здесь.
– Я вас понял. Вы хотите предотвратить путч или просто собираете информацию?
– Не думаю, что я смогу на что-либо повлиять, – честно признался я. – Но интересы моей страны обязывают меня хотя бы попытаться если не предотвратить, то оказать помощь этой стране. СССР слишком много сделал для Эфиопии. Нельзя оставаться в стороне, особенно если располагаешь нужной информацией.
– Звучит слишком фантастически, – снова хмыкнул Курт: сам он больше не питал никаких иллюзий. – Но вы заплатили и дали нам работу, которую мы выполним. А что делать с полученной информацией – решать уже вам. Будем на связи.
– Договорились! А теперь подбросьте меня до железнодорожной станции и занимайтесь своими делами. Я жду от вас звонка.