– Вот она – мужская солидарность!
– А чего ты его защищаешь? – тут же переметнулась я на Костю. Он развёл руками, подыскивая слова.
– Ну, может быть, он хотел как лучше, может он хотел семью…
Не обращая внимания на него, я вновь повернулась к Виолетте.
– А знаете, что ещё он сделал? Приволок домой траурные венки. Он хотел выставить их на рынке. Он думал, что покупатель, скажем, пришедший за… Ну не знаю, помидорами, например, увидит их и подумает: «О, на хрена мне помидоры? Я лучше себе венок куплю!»
Виолетта сдержанно рассмеялась. Костя бросил на неё злобный взгляд и заорал:
– Все было не так! Зачем ты переворачиваешь? – С этими словами он стукнул кулаком по столу. Мы с девушкой от неожиданности подпрыгнули. – Я… Он… В смысле, твой муж хотел продавать их с искусственными цветами! К Радунице! Там была своя целевая аудитория! Какие помидоры, твою мать?
Костя покраснел, на его лбу выступили капельки пота. Я подмигнула Виолетте и со смехом сказала:
– Только с Радуницей он на целую неделю опоздал. И теперь из этих никому не нужных цветов и венков он предлагает мне плести свадебные арки.
Виолетта расхохоталась, обнажая белоснежные зубы. Я победоносно взглянула на Костю. Интересно, как ты теперь поведёшь её в нашу спальню, сплошь набитую пластиковыми цветами?
Костины глаза горели ненавистью, руки вздрагивали, очевидно, от желания меня придушить.
– Почему мы же вы до сих пор с ним? – отсмеявшись, серьёзным тоном спросила Виолетта.
Я улыбнулась, подняла бокал и пригубила вино.
– Любовь – она такая.
На мгновение повисло молчание и в это мгновение выразительно проурчал Костин живот.
– Что-то у меня сегодня…
Тут раздался звонок в дверь. Долгий и требовательный.
– Курьер пришёл, – сказала я.
Костя вскочил и пошёл забирать билеты. Понятно, что никаких билетов не было, как и не было никакого нового квеста. За дверью его ждали коллекторы.
Выждав минуту, я встала, решив разведать обстановку.
– Что-то он долго там, я пойду посмотрю.
Я вышла в прихожую, заглянула за дверь и увидела вполне ожидаемую картину: двое крепких на вид парней, одетые в курьерскую форму, прижимали моего Костика к стене. Голова одного была наголо обритой, у второго – короткий ёжик из чёрных волос.
– Мужики, мля, клянусь. Ну нет сейчас денег. Я все верну, клянусь! – канючил Костя, молитвенно сложив ладони перед собой. Его лицо исказила болезненная гримаса, он переминался с ноги на ногу и иногда странно вздрагивал.