– Где ты подумал, что ты неправильный, с этого момента к тебе подключились, – сказала как-то тетя Надя.
– Кто? – мои глаза округлились.
– Кто-кто… они… – ответила тетя Надя, – Они, кому не надо, чтобы ты понимал, кто ты есть… кто хочет, чтоб ты продолжал спать.
– Я же не сплю, – сказал я.
– Молодец, – улыбнулась тетя Надя, – ты не спи.
Она пошла по троллейбусу проверять оплату проезда. Я даже протер глаза, чтобы убедиться, что не засыпаю. А может я все же закрыл глаза, раз вздрогнул, снова услышав ее голос.
– Если ты поступаешь по совести и живешь честно, никому не давай сбить себя с этого пути. Все, что ты делаешь от сердца, то есть искренне, это и есть правильно. В этом правда, – продолжала тетя Надя, – а я что, разве я могла знать тогда… молодая была, неопытная. Хотела всем нравиться… Сейчас вам хорошо, много знаний открывается, но с другой стороны, в таком количестве информации утонуть можно. Ведь уводят в тупик. Процентов три истины, впрочем, как и в переписанных святых писаниях… Остальное ложь, промывка мозгов, как говорится, манипуляция сознанием. Как тут разобраться… Понимаю, что сложно.
Примерно такое я услышал от кондуктора тети Нади в первый день нашего знакомства. Вообще-то я не понял, зачем она мне это говорит. Помню только, в тот день я ехал с поникшей головой. Парень из старшего класса при всех обозвал меня тупицей. И все бы ничего, но там была Катя из параллельного класса, девчонка которая мне нравилась. А я стоял как вкопанный и не мог ответить своему обидчику. Позже, много раз прокручивая в голове эту унизительную для меня сцену, я мысленно даже с долей юмора дерзко отвечал и ставил на место этого верзилу. Проигрывая эту сцену много раз в своем воображении, я чувствовал себя на высоте, а Катя аплодировала мне за мою храбрость… Но это только в моем воображении, а на самом деле я потерпел фиаско. Я больше не осмеливался даже поднять глаза на Катю, когда она проходила мимо в школьном коридоре во время перемен.
– Ну что ты голову повесил? – улыбнулась кондукторша в троллейбусе, обращаясь ко мне.
Я очнулся от своих невеселых мыслей. Не спрашивает оплатил ли я проезд, а интересуется, что со мной случилось. Странно все это. Помню вначале, пока не узнал имя, я мысленно называл кондукторшу, «мой Ангел». Мой ангел была в потертой куртке серо-голубого цвета, спортивных штанах почему-то ярко-синих, и вязаной шапке с вышитом сбоку золотыми нитками смайликом. Из-под шапки выбивались рыжие кудряшки. «Я даже усмехнулся «Ну чем не Ангел?». Она называла меня «мой любимый пассажир». Я даже не вспомню через какое время тетя Надя спросила, как меня зовут.