Вот так я остался Синичкиным. Не потому, что мне слишком нравилась эта фамилия или я сильно привязан был к своему полумифическому отцу. Фамилия, если честно, самая дурацкая, и дразнили меня с ней безбожно: синицей самое малое. Просто мне и тогда казалось, что брать чужое имя, да еще ради абстрактных преференций типа грядущего продвижения по (неизвестно какой) службе, совершенно неправильно. И о том, что в итоге не стал Квасовым, я ни разу не пожалел. И никаких козней или рогаток из-за своей родословной я, честно говоря, не чувствовал, ни поступая в школу милиции, ни впоследствии на службе. А может, времена настали такие: разболтанность и вольница до органов докатились, и особые отделы перестали вынюхивать в анкетах сотрудников малейшие погрешности в биографиях. В конце концов, даже жестоковыйный Сталин изрекал, что сын за отца не отвечает (хотя распоряжался совсем по-другому).
Вот и я писал в анкетах честно фамилию родного отца, а дальше: «С семьей не живет с 1981 года, никаких сведений о нем не имею».
Но вскоре сведения появились. Когда я учился на втором курсе, то есть в девяносто втором году, на старый адрес в Коломенском (добрые новые жильцы передали) вдруг пришла открытка от моего родного отца. Новогодняя, довольно пошлая, как мне тогда подумалось, нездешняя картинка: старинный открытый автомобиль, навроде «Форда Т», а в нем пацан в тулупчике и седовласый дедок с бородой, типа Санта-Клауса, в красном кафтане. Автомобиль весь засыпан разнообразными подарками – по их поводу мамаша моя скептически сказала: «Лучше б что-нибудь вещественное прислал, охламон!» Внизу – надпись: With best wishes for a very Merry Christmas![18]. На обороте – американская марка, заокеанский почтовый штемпель, но никакого обратного адреса. И пара слов по-русски, знакомым почерком: «Дорогие Люся и Пашенька, поздравляю вас с наступающим Рождеством и Новым годом, желаю вам здоровья и счастья в наступающем году!»
Открытка долго валялась у новых жильцов, привезла ее мама ближе к Восьмому марта – я подумал было проявить свои сыщицкие способности и определить по почтовому штемпелю, из какого такого штатовского города прислано отправление, но маманя фыркнула: «Зачем это?!» Потом порвала открытку в мелкие лоскуты и самолично вынесла в мусоропровод – чтоб, как я понял, не обнаружил отчим.