В свои семнадцать Саша оставался девственником, что было большой редкостью среди его ровесников. Судя по красочным рассказам ребят, с которыми он общался в Калининграде, ему впору было почувствовать себя чуть ли не музейным экспонатом, динозавром. Саша старался меньше анализировать и вытаскивать из себя первопричину этого неприятия, до конца не понимая, откуда у него взялась брезгливость, а может, даже и боязнь близкого контакта. В глубине души он завидовал, что кто-то раньше его познал вкус секса, но сам тем не менее не торопился, хотя последнее время часто думал об этом. Полагаясь на интуицию, Саша был уверен, что, встретив ту самую, особенную, которая сможет одним только взглядом разжечь в нем костер чувств и желаний, не упустит своего шанса.
Наконец первый из рубежей был взят. Александр Привольский стал студентом юридического факультета Московского университета. Родители были счастливы и радовались так, что, казалось, их эмоции превосходят его собственные. Сам он был спокоен и доволен собой. София Михайловна обзвонила всех, кого только могла, испытав при этом дополнительную порцию и радости, и гордости, и счастья. Поделившись приятной новостью с родными и друзьями, оставшимися в родном городе, Соня почувствовала легкую грусть от того, что теперь только по телефону может насладиться общением, чтобы хоть мысленно на время оказаться там, куда так рвалась душа.
Этим же вечером состоялся праздничный ужин, с любовью приготовленный счастливой матерью. Но основное празднование со всеми подарками и приятными сюрпризами было решено приурочить ко дню рождения Сани и пригласить в гости друга семьи Владимира Савельева с супругой. В глубине души Саша завидовал отцу, что у того есть такой надежный и верный друг. Сам же решил ни с кем не сближаться; в душе до сих пор оставалось послевкусие предательства. Свою избранницу Саша считал настоящим другом, а она даже письма не прислала. Как забыть это, вычеркнуть из памяти, удалить? Зачем был ему этот урок?
И все-таки его радовала новая жизнь – Москва, поступление в универ, а впереди еще столько всего, что поневоле душа замирает.
Для одной только Сони время остановилось и словно стало работать против нее. По крайней мере ей так казалось. Самовнушением она тщетно пыталась подавить в себе тревогу. Как бы она ни радовалась успехам мужа и сына, ощущение потери себя самой во всей этой бурной жизненной суете все больше навевало тоску и уныние.