Непостижимая сила - страница 2

Шрифт
Интервал


В голове у Кузи радостными аккордами зазвучали музыка и слова великого чародея бардовских песен Булата Окуджавы:

Капли датского короля
Пейте, кавалеры!
……………….
Укрепляйте организм!
Принимайте меры!
Капли датского короля
Пейте, кавалеры!

Первая порция этих «капель» благодатным теплом стала растекаться по протокам артериальных сосудов.

Кузя пригубил стакан с компотом и блаженно прикрыл глаза:


«Жизнь удалась!»


«Дурак», услышал вдруг Кузя противный голос, напоминающий вой мартовского кота, призывающего самок.

Кузя открыл глаза и увидел, что за его столиком расположился незнакомец с весьма неприятной физиономией.

«Да он за дурака меня держит!» – взорвалось в голове у Кузи, и он полыхнул на незнакомца раскалённым от гнева взглядом.

– Да я те… – начал Кузя на злобно шипящей ноте, но осёкся.


«Что за наваждение?!»


Глаза у незнакомца были разные: один жёлтый, другой – зелёный. Взгляд у него был пристальный, твёрдый и недобрый.

– Правильно. Лучше молчи. А то видишь, какой у меня кулак. – Незнакомец продемонстрировал Кузе свой увесистый кулачище. – Он будет потяжелее камушка, которым мы с тобой недавно перекинулись.


Кузя выпал в осадок:


«Значит, кот всё же был?!

И, значит, этот мужик и есть… тот самый кот??!»

Глава 3. Типичная симптоматика

Кузя, шатаясь, встал из-за столика, медленно, на ватных ногах вышел из столовой и осмотрелся вокруг замутнённым, неузнавающим взглядом.

Он напрасно силился понять, где он находится, кто он…

*

Известно, куда попадают рано или поздно те люди, которые утратили своё «Я».

Лечащий врач не пытался разубедить своего нового пациента в том, что его обидел нехороший разноглазый кот, кидающийся камнями, что ему угрожал кулаком нехороший разноглазый мужик, который на самом деле был вовсе не мужиком, а тем самым разноглазым котом.


Типичная симптоматика.

Самая желанная

Изо всех девушек и женщин, которых мне случилось увидеть, одну я назвал бы самой красивой.

Из них же я бы назвал одну самой желанной, при том, что по красоте я не назвал бы её не первой, не второй и не третьей.

Каждая клеточка её тела, каждое её движение вызывали во мне бурное желание обладать ею, дышать ею, слиться с нею воедино.


Я никогда не сообщал ей об этом ни на словесном, ни на вербальном уровне, но она, каким-то неведомым мне чутьём, догадывалась о моих чувствах к ней (знала об этом наверняка!) и так же бессловесно, неявно сочувствовала этим моим страданиям.