Мне показалось, что вахтер меня узнал. Этот лысый мужчина неопределенного возраста в массивных очках на тонкой переносице, скорее всего, обо всем догадался. Я попробовал вспомнить, где его встречал, но так и не смог этого припомнить. Мы с Натальей стали подниматься по бетонным ступеням наверх, и тут вдруг я осознал, что мне ничего от неё не нужно. Когда я был в лесу, когда вокруг шумел ветер, когда было сыро и холодно, мне нужно было чувствовать рядом родственную душу. А сейчас я не ощущаю ничего, кроме стыда. Я увидел, как Наталя тяжело поднимается по лестнице впереди меня. Она полная, очень высокая и привлекательная женщина. Ей примерно сорок лет, мне тридцать пять. Может быть, в этом возрасте всё случается именно так, как у нас – мимоходом, случайно. Но… нужно ли мне всё это?
На втором этаже Наталья дрожащими руками открыла дверь в комнату своей подруги. В этой комнате на одной стене горел голубой ночник, на другой в темной раме висела репродукция с картины Иоганна Георга Платцера «Вакханалия». Признаюсь честно, я никогда не понимал картины старых мастеров, которые поражают театральным сюжетом. Для меня так и осталась тайной суть академической живописи, на которой столпотворение наготы.
На столе в этой маленькой комнате нас ждали две чашечки кофе. Кофе был холодный и приторно сладкий. Мы пили кофе и молчали. Я давно заметил, что после густого и сладкого кофе у меня начинает слегка кружиться голова, а во рту появляется неприятный горьковатый привкус. На этот раз неприятный привкус возник сразу же, как только я сделал первый глоток. Между тем, Наталья для чего-то заперла входную дверь. Запор при этом громко щелкнул. Она начала переодеваться, не обращая на меня внимания. Сняла кофточку и юбку, надела просторный халат. Я с недоумением и досадой посмотрел на неё. Сейчас её полнота, капельки пота над верхней губой и смущенные глаза рождали во мне антипатию. Я готов был сквозь землю провалиться. Надев красивый бардовый халат, она села на кровать и откинулась на высокую подушку. После недолгой паузы спросила:
– Ты согрелся?
Ее вкрадчивый грудной голос заставил меня вздрогнуть. Руки она закинула за голову. При этом её большие полные груди тоже слегка приподнялись.
– Да, – ответил я.
– Здесь хорошо. Уютно. Правда?
– Да.
Я понимал, что с моей стороны сейчас должны были последовать некие действия. Я должен был найти и произнести какие-то очень важные в данный момент слова… Но я ничего не предпринимал. Почему-то мне не нравилась эта просторная и теплая комната. Не нравились излишне румяные после ходьбы и ветра щеки Натальи, её лукавые тёмные глаза. Я вдруг понял, что она каким-то образом уже руководит мной. Во рту у меня неприятный привкус после холодного кофе. В голове странный шум. Для чего я здесь? Зачем? Ведь мне от нее ничего не нужно. Я просто хотел понимания. Я хотел поговорить о творчестве. Хотел узнать, что она думает о моих рукописях.