– Ну, ты даешь!
– И с женой своей я так же обращаюсь, – заверил меня Павел. – Если чего не по мне, я могу и жену на место поставить.
– Её-то ты, надеюсь, не бьешь?
– Нет. Зачем? На неё мне достаточно грозно посмотреть – она сразу всё понимает.
Павел сделал нижнюю губу коромыслом и слегка приподнял вверх указательный палец, многозначительно глядя на меня. Потом улыбнулся и продолжил:
– В наше время иначе нельзя! Съедят! Я, когда работал сборщиком живицы в леспромхозе, у нас там мастер был один по фамилии Закиров. Хитрый дядька, я тебе скажу. Мы всей бригадой пахали, добывали живицу, а он у нас почему-то бригадиром числился… Прохиндей! Ну, я взял да и вывел его на чистую воду. Съездил в бухгалтерию леспромхоза и наряды поднял. Казалось бы, что такого. Только до меня никто почему-то этого сделал. Вот так вот! Потом мы этому «бригадиру» для порядка морду-то начистили.
Павел закурил, откинулся на спинку стула и задумался. Через какое-то время оживился и нравоучительным тоном добавил:
– Скромность не украшает.
– Понятное дело, – согласился я. И тут же вспомнил из детства один интересный случай. Было это классе в пятном, а может быть в шестом. Мне тогда очень нравилась одна девочка. Ничего в ней не было особо привлекательного, если не обращать внимание на то обстоятельство, что она уже тогда обладала прекрасной фигурой. То есть всё у неё было на месте, как у настоящей взрослой женщины: и груди, и бедра, и попка. По этой причине на школьных вечерах я ее избегал. Даже в глаза ей старался не смотреть. Стеснялся. Я был тогда излишне высок, худ и не уверен в себе. Мне порой казалось, что я хуже всех в нашей школе. Цвет лица у меня был болезненный, голос тонкий. Гадкий утенок – одним словом.
И вот однажды меня вызвали к доске прочитать стихотворение, которое нужно было выучить наизусть. Я прекрасно это стихотворение знал, потому что до сих пор помню. Я уверенно вышел к доске. Начал декламировать, слегка помахивая левой рукой, как это делают настоящие поэты… И тут – увидел её глаза. Она смотрела на меня совсем не так, как раньше. Не так, как смотрели на меня все остальные девочки в нашем классе. В её глазах была загадка, а ещё там была явная заинтересованность моей персоной. Это ошарашило меня, как раскат весеннего грома. И я моментально забыл всё стихотворение. Я стоял у доски и молчал.