О жалости молящий, сложивший руки лотосом свои.
– Я не прошу меня искать.
Лишь громко звать в пустейшей темноте.
И вспышки света озаряют черный взгляд,
И серебром блестит слеза.
А луноликий – без ярких звезд в глазах – охвачен страхом.
– Я не просил меня искать.
Но почему же я не слышал ваши голоса во тьме?
– Я не просил меня искать.
Но звезды ваших душ – и не пытались.
Дрожащие, ледяные ладони и кровавые трещины на сгибах пальцев. Осунувшиеся щеки и застывшие дорожки слез.
Миллионы звезд наблюдают за падением одной крохотной, но яркой, как рассветное солнце – звезды.
Сверху им не видно, как дрожат некогда сильные руки и кровит обкусанная губа. Им не видно, как мысли гоняются за ней из угла в угол и страшит темная дверь неизвестности.
Оттуда, сверху, на нее сыплются слова о ее неугодности, бесполезности и безразмерной глупости. Ведь они даровали так много, а она смеет опускаться так низко.
Оттуда, сверху, им не видно, как раскрошились в дребезги мечты, как ее касались лапы грязных псов и как трещала голова от бесконечных мыслей.
Оттуда, сверху, им не видно, как их собственная, крохотная звезда, которая когда-то светила ярче солнца – затягивает своими же руками крепкий узел и молит о прощении.
Им видно только то, как крепкий узел выполняет свою роль. И как раскачивается тело – без имени.
***
Я обещаю тишину хранить и твои страшные секреты.
И будет озарять твой путь лишь слабый огонек свечи.