– Какой у вас срок?
Вопрос Кармен заставил Кэсси вздрогнуть. Сама того не сознавая, она поглаживала рукой округлившийся живот.
– Двенадцать недель, – ответила Кэсси с улыбкой.
– Мальчик или девочка?
– Мы хотим, чтобы это был сюрприз, – сказала Кэсси. – Я отключила функцию распознавания пола в своих «Ову-Уотч».
– Тогда в какой цвет вы покрасите детскую? – спросил Анхель.
– Очевидно, эта функция ляжет на гостиную, – рассмеялась Кэсси. – В нашем доме и мы-то с мужем помещаемся с трудом.
– Я думал, вы, агенты, упакованы по самую маковку, – сказал Гектор удивленно.
– Некоторые – да, – подтвердила Кэсси. – Тут все зависит от преступлений, на которые покупаешь права. Попадется блокбастер, и ты обеспечен по гроб жизни. Но большинство едва сводят концы с концами.
– Ну, – вступила Кармен, – я надеюсь, ребенок подарит вам много радости.
– Спасибо, миссис Руис.
– Какая чушь! – фыркнул Гектор.
– Полегче, – обратился к сыну Анхель. – Миссис Уэст пытается нам помочь.
– Нет, она пытается заработать на Джой. На наших страданиях. Полтора миллиона долларов. То есть – дайте посчитать – по шестьдесят кусков за каждый год, что Джой была жива. А сколько достанется вам? И сколько вашим боссам?
Глаза Гектора грозили пробуравить в Кэсси дыру, а слова сочились ядом.
– Это способ продлить Джой жизнь, – сказал Анхель.
– Какой же ты лицемер! – воскликнул юноша. – Если бы ты проявлял хоть малейший интерес к жизни Джой, она рассказала бы тебе про Уолтермейера. Ты разузнал бы, кто он такой, до того, как она поехала к нему, и смог бы ее остановить. Тогда ты и правда продлил бы ей жизнь.
– Гарольд Уолтермейер твою сестру не убивал, – напомнила Кармен.
– Не надумай Джой встретиться с ним, мы не говорили бы сейчас с этими кровососами!
– Простите, миссис Уэст, – вздохнул Анхель. – Гектор, не говори, пожалуйста, за нас всех.
– Кстати, о Гарольде Уолтермейере, – обратилась к Кэсси Кармен. – Я знаю, если мы подпишем договор, вы получите право на использование нашей внешности и биометрии. Но что насчет Уолтермейера? Он на это точно не соглашался, не так ли?
– Его согласие не требуется, – отчеканила Кэсси. – По закону четыре-восемь-шесть-один-шесть после приговора, даже вынесенного посмертно, внешность и биометрия преступника переходят в разряд открытых данных. Иными словами, мы можем использовать Уолтермейера по своему усмотрению. И он не получит за это ни цента.